— Это всё оригиналы, — небрежно сказал Горчаков, но в его тоне я
расслышал гордость ценителя.
В простенках между окон стояли изящно выполненные вазы из
темно-красного кварца и зеленого малахита. А посередине зала я
увидел скульптурную группу, о которой говорил Горчаков.
— Эта работа называется «Прощание», — тихо сказал Горчаков, и я
услышал, что голос князя дрогнул.
Я подошел ближе и с интересом взглянул. Скульптура представляла
собой юношу и девушку, которые прощались на морском берегу. Я понял
это по мраморной волне, которая захлестнула ноги юноши. Скульптор
поразительно точно передал все детали и выражения лиц.
Я понял, что эти двое любят друг друга. Но в позе юноши была
решимость и готовность уйти, а сомкнутые на его шее руки девушки
выражали отчаяние и желание удержать. Чем дольше я смотрел на эту
скульптуру, тем отчетливее понимал, что юноша и девушка никогда
больше не встретятся.
— Вы почувствовали, Александр Васильевич? — тихо спросил меня
Горчаков.
— Да, — согласился я, — это действительно трогает до глубины
души.
Скульптор умудрился вложить в холодный камень такие мощные
эмоции, что они пробирали до мурашек.
— Теперь я понимаю, почему в свое время Померанцев был так
знаменит, — сказал я.
Мы еще немного полюбовались скульптурой.
— Что ж, Николай Андреевич, благодарю вас за помощь, — наконец,
сказал я. — Сообщите мне, когда Юрий Николаевич приедет в столицу.
Я непременно выберу время, чтобы встретиться с ним.
— А почему вы так заинтересовались Померанцевым? — спросил меня
Горчаков.
— Простое любопытство, — улыбнулся я, — услышал его фамилию и
решил узнать, что это был за скульптор. Теперь моя жизнь стала
несколько богаче.
Князь Горчаков сам проводил меня до ворот и на прощание подал
руку.
— Всего вам хорошего, Александр Васильевич, — сказал он. —
Искренне рад нашей встрече.
Я вышел из княжеского особняка на набережную реки Фонтанки,
пересек мостовую, облокотился на чугунные перила и стал думать, что
делать дальше.
Мимо неторопливо проплывала пара упитанных столичных уток. Они
чуть покачивались на темной воде. Одна из уток недовольно
закрякала. Наверное, она требовала хлеба. Я с улыбкой развел
руками.
— Прошу меня извинить, ваше пернатство, я сегодня налегке.
Да, Арсений Глебович Померанцев, этот странный отшельник,
который много лет прожил в одиночестве в старом доме на Каштановом
бульваре, и в самом деле оказался очень талантливым скульптором.
Пожалуй, даже гениальным.