— Да многие так живут, — не хочет вестись на провокацию Серый. Но я уже настроился. Мне нужно додавить Полину.
— Многие, да не те, кому положено жить в лучших условиях.
— Ты на что намекаешь? — ощеривается собеседник на том конце связи.
Выдыхаю. Как сложно с этими государственными служащими!
— В общем, пусть тетки твои из органов опеки сходят по адресу, скажут, что условия для жизни детей неприемлемые, и если к следующему посещению не будет трехкомнатной квартиры, игрушек там, вещей каких, в общем, не изменится все к лучшему, то детей заберут в детский дом.
— Кирилл, — медленно говорит он. — Но если условия плохие, детей действительно заберут в центр пребывания в сложной ситуации. А уже после они могут попасть в детдом. Ты думаешь, что творишь?
Отмахиваюсь от его слов. Он явно из тех людей, что боятся собственной тени. А тут действовать нужно.
— Я точно знаю, что делаю. Точно.
Едва отключаюсь, перевожу на телефон Сергею не только адрес Полины Кац, у которой сейчас находятся мои племянники по крови, но и приятную сумму, в качестве бонуса. У них там в администрации зарплаты небольшие, а за дело можно и заплатить.
— Кирилл Сергеевич, через пятнадцать минут начнется “зум” с управлением продаж, — заглядывает в кабинет Надежда. Напоминает, печется, чтобы все было по правилам. Я подмигиваю. Она как обычно теряется. — Не забудьте.
Я выдыхаю.
И, прежде чем запустить программу и нырнуть в свои дела, которые требуют внимания, говорю ей:
— Там на вахте новенький охранник. Минут пятнадцать назад точно стоял. Позвони в отдел кадров. Пусть его рассчитают, он больше тут не работает.
— Хорошо, Кирилл Сергеевич, — исполнительная Надежда скрывается за дверью.
А я нахожу в галерее в телефоне фотографию, на которой изображена красивая, хрупкая Полина Кац, увеличиваю ее лицо, так, чтобы было видно коричневые, большие влажные глаза, в которых теплится огонь, и говорю ей:
— И все же будет лучше, если ты отдашь мне ребенка. Иначе мне придется забрать двоих…
5. Глава 4. Она
Просыпаюсь в холодном поту от плача Тони… Или Толика? Открываю глаза и, кажется, что балансирую где-то на грани с реальностью и совершенно чужим, непонятным мне миром. Голова ватная, а отголоски прошлого и чьи-то цепкие руки не выпускают из объятий Морфея.
Одёргиваю себя, заставляя встать, и иду к малышам.