В последующие дни база жила в страхе. Векс действительно был в
ярости. Он почти не показывался из своей резиденции, но его гнев
ощущался повсюду. Его люди сновали по базе, устраивали обыски,
допрашивали жителей, но делали это как-то… нервно, без прежней
уверенности. Словно сам Векс не знал, за что хвататься.
А потом произошло кое-что странное.
Однажды вечером к базе пристыковался небольшой, неприметный
шаттл – такие обычно использовали торговцы или курьеры с других
баз. Из него вышел один человек – высокий, одетый в строгий темный
комбинезон без каких-либо опознавательных знаков. Лицо его было
скрыто тенью капюшона. Он прошел прямо к резиденции Векса,
охранники беспрекословно пропустили его внутрь.
Гость пробыл у Векса несколько часов. Никто не знал, кто это был
и о чем они говорили. Но когда он ушел, и его шаттл так же
незаметно растворился в темноте океана, Векс изменился.
Он вышел из своей добровольной изоляции, но его ярость сменилась
какой-то мрачной, подавленной нервозностью. Он ходил по базе как
тень, взгляд его блуждал, он почти ни с кем не разговаривал.
Даже его люди, Орлан и Рикс, выглядели растерянными, не зная,
как себя вести. Словно таинственный гость принес с собой не только
информацию, но и какой-то новый, неведомый страх.
Кто это был? Торговец? Представитель другого барона? Или что-то
иное? Я терялся в догадках – мой мир был пока еще слишком мал в
рамках Дна.
Грета понятия не имела кто это может быть – она с такими не
пересекалась, но вот дядя сказал, что видел его корабль, да и его
самого пару раз в Сердце Пучины.
Сердце Пучины.
Какая связь могла быть у Векса с религиозными фанатиками? И что
такого доставил таинственный пришелец, что так резко повлияло на
Векса?
Градус вопросов в моей голове повысился.
Но градус напряжение на базе все же упал.
* * *
Пока Векс пребывал в своей мрачной апатии, я решил использовать
время с пользой. Новые модули, установленные Кайросом, требовали
освоения. Особенно словарь древнего языка Атлантов.
Я начал изучать его, погружаясь в сложную, чуждую логику
символов и грамматических конструкций. Это было непросто. Знания не
приходили сами собой, их нужно было «распаковывать», связывать с
уже имеющимися понятиями, пропускать через себя. Но с каждым днем я
понимал все больше. Надписи на старом оборудовании, которые раньше
были для меня китайской грамотой, обретали смысл. Я начал понимать
принципы работы некоторых механизмов, которые раньше чинил
интуитивно, по наитию.