«Ты хочешь отдать ему кристалл?» – ужаснулась Сарра. –
«Тот самый, из-за которого погиб Марк?»
«Нет», – ответил я. – «Настоящий кристалл останется у
меня. Но мы можем… убедить Векса, что я готов сотрудничать. Что я
тоже верю в дроидов. Что я помогу ему их запустить, используя свои
знания языка Атлантов».
«И что это даст?» – скептически спросила Грета.
«Это даст нам доступ к мастерской дроидов. К консоли. К самому
Вексу», – пояснил я. – «Он будет уверен, что контролирует
ситуацию. А мы… мы сможем подготовиться. Узнать больше о системе. И
в нужный момент… подтолкнуть камень».
«Устроить саботаж?» – догадался Арто.
«Или… спровоцировать систему на тот самый сбой, о котором ты
говорила, Грета», – сказал я. – «Запустить дроидов так,
чтобы они вышли из-под контроля. Но на этот раз… чтобы их целью
стал сам Векс. И его люди».
План был дерзким и опасным. Он требовал актерского мастерства,
технических знаний и невероятной выдержки. Малейшая ошибка – и Векс
поймет, что его обманывают, и тогда нам точно конец.
«Это безумие, Гром», – покачал головой Арто. – «Играть
с этими машинами… это все равно что танцевать с кракеном».
«Но это шанс», – возразила Грета, её единственный глаз
задумчиво блеснул. – «Шанс убрать Векса его же оружием. И,
возможно, спасти базу от полномасштабной резни. Мне не нравится
этот план. Но он лучше, чем открытый бунт или трусливое
бездействие».
«Я согласна», – неожиданно твердо сказала Сарра. –
«Если есть хоть малейший шанс заставить его заплатить за Марка… я
готова рискнуть».
Решение было принято. Мы не будем убивать Векса исподтишка. Мы
не будем поднимать бунт. Мы дадим ему то, чего он так жаждет. И
позволим его собственной одержимости уничтожить его. План был
чудовищным в своей циничной расчетливости. Но это был план в духе
Дна. Жестокий, рискованный, но дающий надежду на выживание.
* * *
Позже, лежа на своей койке и глядя в темноту, я снова думал.
Думал о нашем плане. О мести. О справедливости. Есть ли вообще
место таким понятиям здесь, на Дне?
Мы собирались обмануть Векса, спровоцировать катастрофу, в
которой могли погибнуть не только он и его люди, но и невинные
жители базы. Было ли это правильно? Имели ли мы на это право?
Но что такое «правильно» в мире, где жизнь стоит дешевле
ржавого болта? Где тебя могут убить из-за кристалла, из-за лишнего
глотка воздуха, из-за косого взгляда? Где барон, виновный в смерти
ребенка, продолжает править, и никто не смеет ему перечить?