— Да уж, — протянул я, — сходил, называется, в магазин.
Я добрался до своего рюкзака и достал оттуда десяток энергоядер.
Моя Белочка тут же оживилась, принюхалась. Я протянул ей одно ядро,
которое она схватила своими лапками и вмиг проглотила. Я поглядел
на неё сквозь истинный взгляд. Её аура едва трепетала. Однако после
того, как она проглотила ядро, белое свечение стало более
ровным.
— Выходит, тебя только ядрами нужно кормить? — произнёс я. — Что
ж, голодной тебя лучше не оставлять.
Я уселся на кресло и принялся кормить её, да так и скормил ей
десяток ядрышек. Зверёк, доев десятое ядро, свернулся у меня на
животе калачиком и тут же провалился в сон. Видел бы Мартынов, чем
питается эта кроха, и в каких количествах, в миг бы передумал
заводить такого питомца.
— И что мне теперь делать? У меня же целая куча дел, а если
встану, то она проснётся. Что же мне теперь до вечера никуда не
уходить?
Я принялся поглаживать зверюшку по спинке, но она даже и не
думала просыпаться, а лишь принялась дёргать лапкой во сне, будто
щенок, которому снится, что он на охоте.
— Ну да, моя гончая белочка, — хмыкнул я, улыбнувшись. — Теперь
ты в порядке.
Признаться, я переживал, что с ней что-то произошло. Но при
помощи моего воздействия, кажется, рана на её лапке уже затянулась.
По крайней мере, пускай запёкшаяся кровь и оставалась, но ранения я
больше не видел. Касаемо кровоподтёков, то она потом сама их
счистит.
Так, поглаживая зверька по шёрстке, я и сам не заметил, как
уснул.
Проснулся я оттого, что ласка принялась скакать на моём животе,
как заведённая, то и дело тыкаясь мордочкой мне в лицо.
— Да что ж ты никак не успокоишься? — отмахнулся я от зверька
спросонья, а потом вдруг понял — она ожила и полна энергии. Сколько
же времени-то прошло? Это так недолго и на приём к генералу
опоздать.
Однако, судя по часам, висящим на стене, прошло всего ничего, от
силы полчаса, а эта дурёха уже полна сил, бодра и весела.
Отдохнула, видите ли. Будто мне отдых не нужен. Ласка принялась
тыкаться мне в лицо носом с удвоенной силой, привлекая к себе
внимание, затем вдруг спрыгнула на пол и принялась бегать вокруг
кресла, где я сидел, будто обезумевшая юла. Затем вдруг, описав два
круга, встала столбиком и принялась на меня пялиться, наклонив
голову набок.
— Что-то стряслось? — спросил я у неё, не понимая, к чему такое
возбуждение. Обычно ласка вела себя так, когда хотела чтобы я
проследовал за ней.