Незнакомец подкрался совсем близко к кровати. Какое-то время просто смотрел сверху вниз, вероятно, желая убедиться, что Луиза не проснулась. Эта выдержка стоила чудовищных усилий. Она скорее почувствовала, чем увидела из-под полуприкрытых век, что мерзавец наклонялся. Ощутила, как чужая рука осторожно шарила под подушкой, под которой было совершенно пусто. Наверняка искал кошелек… И вот ее шерстяное одеяло медленно поползло, оставляя Луизу совершенно беззащитной…
Выжидать дальше не было никакого смысла. И с каждой секундой становилось опаснее. К счастью, незнакомец освободил путь до двери, и при должной сноровке и смелости можно успеть добежать и открыть засов. Главное, чтобы этот негодяй не опомнился. Но была только одна-единственная попытка…
Луиза вскочила с истошным криком, от которого у нее самой зазвенело в ушах. Занесла правую руку и почувствовала, как длинные ногти прошлись по чужому лицу. Раздался сдавленный вскрик, и незнакомец резко отшатнулся. Луиза тут же кинулась к двери, не замолкая ни на мгновение, нащупала засов и истерично дергала. Наконец, выскочила на галерею вокруг общего зала и побежала прочь, на ходу стуча по стене кулаком.
К счастью, мерзавец не рискнул выбежать следом — остался в комнате. В ответ на крик слышалось, как постояльцы отпирают замки, приоткрывают двери. В конце галереи показался свечной огонек — перепуганная мадам Триголе в ночной сорочке спешила на крик. Она едва не схватила Луизу за руку, чтобы встряхнуть, но вовремя опомнилась:
— Что? Что стряслось, сударыня?
Луиза, наконец, выдохнула, чувствуя, как ее бесконтрольно трясет. Сердце, казалось, сейчас оборвется. Она махнула рукой в сторону своей комнаты:
— Там вор. Он влез в окно. Он рылся в моем сундуке.
— Вор? — небольшие голубые глаза трактирщицы округлились, как у рыбы. Она бегло огляделась и прикрыла рот ладонью, перейдя на шепот: — Уж, не приснилось вам, мадемуазель? Тут каждая собака мое заведение знает. И отродясь не бывало, чтобы кто вора приметил. Да кто посмеет? Вор? У меня? Разве что совсем безумец! — она даже улыбнулась и покачала головой, давая понять, что все это совершенная небывальщина.
Луиза задрала подбородок:
— По-вашему, я лгу, мадам?
Мадам Триголе тут же осеклась:
— Упаси Господь, сударыня! Как можно такое подумать? А вот со сна, да на новом месте почудиться может всякое. Тем более, впечатлительным девицам.