Но теперь не было никакой уверенности, что она хотела здесь оставаться. Уже знала, что не угодна.
Герцогиня велела позвать лиловую девицу, которую звали мадемуазель де Шаброль, приказала проводить в комнату. Луиза шла по коридорам, опираясь на руку служанки, снова смотрела, как с шуршанием колышется плотная тафта. Они спустились по узкой витой лестнице и вошли в угловую комнату в два окна. Луизу усадили на застеленную покрывалом кровать. Служанка поклонилась и вышла.
Мадемуазель де Шаброль осталась. Искоса поглядывала, но молчала. Луиза огляделась. Уютная чистая комната, оклеенная желтыми обоями. Комоды орехового дерева, столик, бархатные стулья. Комната явно предназначалась для двоих.
Мадемуазель де Шаброль сцепила пальцы, выпрямилась. Смотрела с откровенным презрением:
— Меня зовут Дениз де Шаброль. Я дочь коменданта Прэ. И первая дама ее светлости.
Луиза не стала вставать, пользуясь своим недомоганием:
— Луиза де Монсо, дочь барона дю Рошар.
— Кажется, это ваш сундук? — де Шаброль кивнула куда-то в угол.
Луиза проследила этот взгляд:
— Да. А где мои слуги?
Девица повела черными бровями:
— Мадам велела отослать их прочь.
Луиза едва не охнула. Это означало, что теперь ей даже не давали выбора. Оставшись здесь в полном одиночестве, Луиза уже не сможет вернуться домой по собственному желанию.
Девица де Шаброль будто услышала эти мысли:
— Поздравляю, мадемуазель де Монсо. Ее светлость сочла вас достойной ее общества. Но вам должно быть понятно, что отныне у вас больше не будет собственной жизни. И собственных нужд, разумеется.
14. 14
Луиза от всего сердца благодарила дорожную усталость и охватившее болезненное состояние. Оно накрывало реальность липким дремотным мороком, сглаживало остроту, придавало чувство иллюзорности. Наутро все будет ощущаться иначе.
Остаток дня Луизу никто не тревожил. Девица де Шаброль больше не объявлялась. Но такое спокойствие ощущалось совсем иначе — не заботой, а полным безразличием. Если не пренебрежением… Только ближе к вечеру пришла служанка с подносом и подала обед. Луиза лишь поблагодарила. Не задавала вопросов, не пыталась что-то вызнать. Она не сомневалась — о ненужных расспросах будет тут же доложено…
Сегодняшний день многое изменил. Будто вылили в лицо ведро студеной воды с колючим ледяным крошевом. Отрезвили. Луиза отчетливо понимала, что теперь, в эти минуты, начинается совсем другая, незнакомая жизнь. И первый нелегкий урок она уже вынесла — в этом доме никому нельзя доверять. Тем более… ее светлости.