Луиза молчала, раздумывая. Наконец, подняла голову:
— Это звонили в церкви Сент-Эсташ?
Служанка кивнула.
— Стало быть, к мессе?
Та вновь кивнула.
— А идти далеко?
— Совсем близко. У креста свернуть направо.
Луиза умылась, с помощью Мари наскоро оделась в простое саржевое платье песочного цвета. Решила позавтракать по возвращению. Накинула плащ, достала из сундука старый тетушкин молитвенник и, почти бегом, выскочила во внутренний двор. Если она и опоздает к мессе, то совсем немного.
Луиза подбежала к запертым воротам, огляделась. Из привратницкой показался слуга.
— Отопри, я хочу сходить к мессе.
Тот задрал подбородок:
— Не велено, сударыня.
Луиза нахмурилась:
— Что не велено?
— Выпускать вас за ворота.
Она нервно сглотнула:
— Почему?
— Таково распоряжение ее светлости.
— Даже в церковь?
— Никуда, сударыня. Не велено — и все. Значит, не выпущу, как ни просите. Возвращайтесь в дом.
Было понятно, что любые уговоры точно окажутся бесполезными. Ни за что не выпустит. Луиза бросила тоскливый взгляд за решетку, развернулась и медленно побрела в дом, холодея от омерзительной мысли, что оказалась в самой настоящей тюрьме.
15. 15
С каждым днем это странное заключение ощущалось все тягостнее. Мадам де Ларош-Гийон отсутствовала уже неделю. И девица де Шаброль вместе с ней. Луиза была предоставлена сама себе, но почти все время проводила в своей комнате. Просиживала у окна, с тоской глядя на оживленную улицу. Но теперь садилась так, чтобы не быть замеченной. Слушала шум огромного города, колокола Сент-Эсташ.
Люди поутру большей частью были одни и те же, и это созерцание превратилось в определенного рода ритуал. В один и тот же час прокатывала свою тележку худая долговязая зеленщица в несвежем чепце. За ней неизменно следовал гончар, согнувшийся под весом собственного товара, который нес на спине. А оборванный мальчишка, торговавший пирогами и вафлями с лотка, появлялся позже всех, но оглушительно орал, нахваливая печево. Аж в ушах звенело. Все они неизменно проходили, чтобы исчезнуть, и лишь уже знакомый господин в засаленной шляпе и сером плаще отирался на улице дю Фур с утра до ночи. Слонялся туда и обратно, подолгу разговаривал с опрятным владельцем скобяной лавки напротив, точно они были добрыми знакомыми. Было в нем что-то беспокойное, суетливое. Казалось, что даже когда он пропадал из поля зрения, все равно был где-то неподалеку. Луиза никогда не замечала незнакомца у ворот отеля, но создавалось ощущение, что особо внимательно он смотрел именно за домом. Впрочем… не все ли равно.