– Комичева, – коротко приветствовал я танкистов. – Кто из вас говорит по-русски?
Из люка показался молодой японец лет двадцати, который с ужасным акцентом спросил:
– Что забыл, русский? Это не торговая делегация, а скорей вторжение…
– Мы здесь, чтобы помочь вам отбить атаку некроморфов.
Японец с ухмылкой перевел мои слова своим товарищам, и те весело рассмеялись.
– Кроме вас, никаких других некроморфов мы здесь не встречали, – ответили танкисты.
Я снял со спины меч в ножнах, раздраженный наглостью сопляка. Заметив блеск наполовину выдвинутого лезвия, солдаты перестали смеяться, с почтением и страхом уставившись на него.
– Передайте своему командиру, что представители Гнезда требуют встречи с ним. Если вы, несчастные обмылки, будете мешать нам, то лично понесете за это ответственность перед своим благородным господином. – Громко, чтобы меня услышали, прорычал я на чистом японском языке, вызвав волну смятения и еще большего удивления.
Быстро пошептавшись меж собой, танкисты скрылись в танке и поспешно отогнали боевую машину с путей, открывая нам путь вглубь своей территории.
– Что ты им наговорил? – с интересом спросил Антон.
– Я сказал, что если они немедленно не уберут с путей свой сраный танк, я засуну оба своих сапога в их желтые задницы так глубоко, что они выйдут у них из горла, и заставлю лизать.
– Все шутишь. А если серьезно?
– А если серьезно, нам предстоит непростой разговор с Комиширой. Учитывая его глубокую неприязнь к русским и лично к моей персоне, договориться с ним будет непросто. Снова разведет демагогию о том, что мы здесь лишние, что они сами со всем справятся.
– Тогда давай вернемся на базу, если мы здесь нежеланные гости.
– Мне начхать на Комиширу и его недовольство, но в поселении много гражданских, в том числе наших соотечественников, которых он обрекает на страшные муки. Пусть он сколь угодно кичится своим чрезмерно раздутым эго, на войне побеждает тот, у кого лучше оружие и кто умеет им пользоваться. Я уважаю его как воина, но я невысокого мнения о полководческом таланте Комишира. Если придется, я отрублю его пустую голову, даже зная заранее, что это навлечет гнев Мацумото Суна, и он проклянет меня на веки вечные.
– Ты имеешь в виду смотрителя маяка? – непонимающе спросил Антон. – А он тут при чем?
– Я разве не говорил, что он родной отец Комишира Суна? – хмуро ответил я.