– Ну вот, – Вера, убедившись, что я не сержусь, продолжает: – мне знакомая девочка из областной хирургии шепнула, что у Никиты Сергеевича какой-то там спортивный наряд…
– Разряд, а не наряд, – поправляю рассеянно. – А его что, Никитой Сергеевичем зовут? Инициалы-то я помнила, но не была уверена… Ну надо же, генсек какой у нас тут будет.
– Генсек? – удивляется Вера.
– Генеральный секретарь, у Хрущёва такое же имя было, – открываю дверь в ординаторскую, и медсестра заходит следом за мной.
– Он что, был секретарём у главврача? – девушка хмурит лоб. – Что-то я такого не припомню…
Я смотрю на неё внимательно и уже было открываю рот, но тут же машу рукой.
– Не обращай внимания. Вер, ты журнал перевязок заполнила?
Вера тут же надувает губы.
– Сделай, пожалуйста, пока я истории болезни проверю.
Моё суточное дежурство закончилось три часа назад, но дел невпроворот. Ещё и потому, кстати, что хирургическое отделение действительно гудит, как потревоженный улей – и всё из-за приходящего к нам нового хирурга. Я, честно говоря, немного лукавила, когда говорила с Верой. Я жду Добрынина ничуть не меньше, чем все остальные – вот только причина у меня своя.
С детства моей мечтой было стать врачом! Причём не терапевтом или педиатром в поликлинике, а обязательно хирургом. Я многим пожертвовала ради этого. Своими отношениями с матерью, которая настойчиво звала меня пожить с ней за границей, встречами с парнями, развлечениями… Хорошо хоть, подруги детства у меня оказались верные!
А теперь мне выдастся шанс поработать с потрясающим специалистом! Да я в него уже заочно влюблена – как в профессионала, естественно. Даже будь он маленький, круглый и с кривыми ногами, мне абсолютно неважно. Имя Добрынина в торакальной и кардиохирургии – это что-то невероятное! И он приходит работать в наше отделение!
Поэтому я и хочу, чтобы всё у нас работало как часы, все бумаги были заполнены и не было никаких заметных косяков. Без них, конечно, не обойтись, но, надеюсь, он оценит нашу работу. Мою работу! Потому что Иван Павлович, наш глубоко пенсионный зав отделением, на место которого, собственно, и приходит Добрынин, сделал меня старшим ординатором.
– Аннушка Николаевна, ты пойми, – вещал зав в кабинете, когда я сидела перед ним, ошарашенная его словами, – ведь некого же назначать! Ну безалаберность полнейшая! Документы в срок не заполняют, на протоколы операций без слёз не взглянешь, если, конечно, не тобой написаны-переписаны, – мужчина улыбнулся мне, и я постаралась улыбнуться в ответ.