— Пять.
— Шутим. Это хорошо, это замечательно. — Лекарь даже не
смутился и продолжал источать дружелюбие. — Если вы
шутите, юноша, значит, у вас все в порядке. Однако я
настаиваю как минимум на трех днях покоя с питанием и
здоровым сном. Вам нужно прийти в себя, восстановить силы.
До этого будете находиться под моим постоянным присмотром.
Заодно соберем у вас все анализы, проведем полную проверку
организма.
— А… — попытался я задать вопрос.
— А вот все вопросы, допросы, встречи — потом. — В голосе
брякнул металл, но тут же помягчел: — Не переживайте, все
остальные в полном порядке, и как только вы наберетесь сил,
сможете увидеться с товарищами.
Мне оставалось только подчиниться, к тому же желудок, не
получавший нормальной пищи уже как минимум двое суток,
отозвался дикой волной голода и огласил палату таким
громким бурчанием, что краска стыда залила мое лицо.
— Ну-ну, что вы, — доктор не позволил себе ухмылки или
осуждения. — Юноше в вашем возрасте нужно хорошо питаться,
а уж после трех суток вынужденной голодовки и подавно.
Сейчас вас покормят, потом вы немного отдохнете, а уж
потом — примемся вас обследовать. — Мужчина встал со стула
и направился к двери. — Приятного аппетита.
— Спасибо, — только и сумел я выдавить из себя, смущенный
поведением собственного тела.
Медсестра уже вкатывала в дверь тележку с накрытыми
стальными колпаками блюдами. Я никогда не думал, что
простой бульон с сухариками может быть таким вкусным. В один
присест буквально смел все, что мне было предложено, но не
насытился совершенно, оглядел стол в поисках потерянной
пищи и с немым вопросом посмотрел на медсестру.
— На первый раз тебе хватит. — Симпатичная улыбчивая
девушка лет двадцати пяти не собиралась потакать моим
капризам. — Анатолий Иванович наказал сразу плотно тебя не
кормить. Через пару часов принесу еще. Так что потерпи.
— О, жестокосердная, — в притворном отчаянии я повалился
на кровать, — скажи хоть имя свое, которое буду шептать,
ожидая явления спасительницы.
Звонкий смех разнесся по палате.