— Мне решать степень вины моих людей, — сказал я спокойно, но
достаточно громко. Если бы моя жена действительно была настроена
устроить расправу — она бы не забыла захватить с собой свой боевой
молот.
Моя жена действовала решительно, когда речь шла о настоящей
угрозе для нашей семьи. Анья, Друг из города, не даст соврать.
Сперат хмыкнул. Хотел было что-то сказать, но тут же прикинул, в
какую сторону полетит пыль, и предпочёл промолчать. Один из юных
практиков, пришедших с магами, поклонился так низко, что носом
коснулся пола, а потом, пятясь, исчез из павильона, не касаясь
пятками земли. В большей или меньшей степени его маневр повторили
все остальные. Даже громкий голос Дуката уже слышался издалека.
Адель метнула в меня взгляд — сначала гневный, потом обиженный,
потом… просто уставший. Она резко развернулась, и её свита, как
придворный занавес, метнулась за ней следом.
Кто-то шепнул: «О, Пламенеющая», а кто-то другой — возможно,
повар — прошептал в ответ: «А ну, все вон отсюда, пока жива
печень». Голоса затихли, стук сапог удалился. Остались только
Сперат и Волок.
Я повернулся к нему.
— Ну, Волок, — вздохнул я. — Что ты натворил на этот раз?
Волок даже не дёрнулся. Стоял спокойно, с тем выражением лица, с
каким в Золотой Палате слушают отчёт о ценах на зерно — будто
знает, что всё это временно и не особенно к нему относится. Только
губы шевельнулись:
— Я... ухаживал за рассадой.
— За чьей?
— За той, что в оранжерее вашей жены. Светосолнечные цветы,
тёплоночные травы, редкие ростки… Она велела «не давать им умереть
от здешнего холода и тупости». Цитирую.
— Продолжай.
— Ну... я посадил семя. Дерева, — он зыркнул на слугу, которому
внезапно приспичило именно сейчас убирать стол. Надеюсь, он на
подкормке только у Фанго. — Того, что движется.
Я не сразу понял, о чём речь. Лилия, ну конечно. Других
движущихся деревьев, кроме Лилии, я не припоминал. Пока.
— Да она не страшная. Почти, — всё же решился оправдаться
Волок.
— Почти? — пробасил Сперат.
— Почти, — честно кивнул Волок. — Потому что… ну… она живая.
Почти живая. У неё свои желания. Я думал, если в ней что-то и
проснётся — то через месяц. А проснулось на третий день.
Я прикрыл глаза. Представил Адель, нашедшую это. Представил, как
живая лозка нежно обвивает ручку нашего сына и тянется к нему,
чтобы «посмотреть поближе». Нет, Волока она любит. Ничего бы ему не
оборвала. Но вот лозе — вполне могла.