— Господи... вот это мощь, —
выдохнула Даша, и в ее голосе звучал трепет.
— А я-то думала, что он только
лекции читать умеет, — добавила Саша, все еще в облике
зомби-печеньки, но даже ее обычная беспечность дрогнула.
За считанные же минуты
японская оборона была сметена, словно карточный домик. А декан
приземлился рядом с нами, его облик снова обрел человеческие черты,
но лишь глаза еще светились остатками мертвого огня.
— Проход свободен, — произнес
он с пугающим спокойствием, словно только что не устроил
апокалипсис в миниатюре. — Полковник Железнов может вести
пехоту.
Я запустил в небо световой шар
— сигнал для наших войск. И вдали уже слышался мерный топот сапог
русской пехоты.
— Смертушка, убери скелетов, —
попросил я свою крошечную красавицу.
— Ой, а можно я парочку
оставлю? Они такие милые! — пропищала она, и в ее детском голосе
звучала искренняя привязанность к порождениям тьмы.
— Нет, малышка. Нашим солдатам
будет... неуютно.
И так стояли мы среди
дымящихся руин японских укреплений. А Лола гладила одного из своих
волков.
— Хорошая работа, студенты, —
сказал декан, поправляя бороду дрожащей рукой. — Но помните —
мертвая энергия дает силу, но она же может и поглотить вас.
Используйте ее мудро, иначе однажды проснетесь и не узнаете себя в
зеркале.
Через час же через пробитую
нами брешь прошли три полка русской пехоты. Промышленный район
Осаки пал. А мы, студенты Академии Мертвых, получили свой первый
боевой опыт в масштабной войне и поняли страшную истину — наш декан
— не просто преподаватель, а настоящий мастер смерти, способный
превратить поле боя в преисподнюю.
— Костя, — шепнула Лола, когда
мы брели уже обратно к базе, — а ты не боишься того, во что мы
превращаемся?
— Боюсь, — признался я, ощущая
тяжесть собственных слов. — Но страх от бездействия и беспомощности
терзает меня сильнее.
Смертушка же, устроившись на
моем плече словно хищная птица, издала мелодичный смешок — звук, от
которого кровь стыла в жилах у врагов.
— Ах, начальник! — прощебетала
она, поглаживая крошечными костяными пальчиками мою шею. — А завтра
можно будет еще кого-нибудь отправить в последний путь?
Пожалуйста?
— Конечно, можно, моя хорошая,
— улыбнулся я. — Тебе мороженку взять?
— Дя!
— Эй, а мне? — возмутился
Ветерок. — Что за дискриминация? Я вообще-то тоже пахал не меньше
всех.