— Федор Львович, — вновь заговаривает Никитична, — помощь ваша нужна. Очень. В райцентр дороги размыло. Скорая не доедет. Спасайте, Федор Львович!
— Трактора у меня нет, — хмуро отвечает Белый.
— Так ваша машина проедет! Она же у вас как танк, даже лучше, — уговаривает старуха.
Федя сдается. Все равно спать не получается. А так, по любому, надо ехать в ближайший толковый магазин.
— Кого спасать? — уточняет Белый.
— Да у меня постоялица новая. Девчонка. Поезда перепутала. По пути простыла. Ее ко мне сторож с вокзала привел, — торопливо рассказывает старуха, пока Федя натягивает капюшонку, берет ключи от тачки и портмоне.
— Ясно, — хмуро кивает Белый, закрывает дом, идет к припаркованному во дворе джипу. Пока тот греется, Федя распахивает ворота, бросает Никитичне: — На заднее садитесь.
Белый выруливает со двора. До дома старухи добирается за пару минут. Свет в окнах горит. Через стекла видна суета. Видать, той девчонке действительно хреново, раз в избушке набивается полдеревни народа.
Перед Федей расступаются. Он не снимает капюшона. Проходит вглубь комнаты.
Зачем? Просто знает, что должен войти, а не ждать, когда пассажирку притащат в его тачку.
Белый делает два шага. Взгляд прыгает по лицам жителей деревни. Тормозит в одной точке.
Замирает. Ключ, зажатый в руке, падает на пол с глухим звуком.
Спутанные темные волосы. Бледная кожа. Круги под глазами. Щеки впалые. Но не узнать ее — невозможно.
Белый судорожно со свистом втягивает воздух в легкие.
Родная, девочка моя… Как ты здесь?
Но все это потом. Сейчас Федя летит вперед. К ней.
Ладони обжигает горячая кожа малышки. Надия без сознания. Дыхание неровное. Испарина на лбу.
За спиной Феди охают-причитают старухи.
— Вирус такой нынче ходит, — доносится до Белого, — в позапрошлом месяце так померла ж Машка Авоськина. Температура за сорок. Пока скорая доехала, уже и похоронить успели.
— Да сплюнь три раза! Авоськина от водки сгорела!
— Я тебе говорю, от вируса!
Федя хватает малышку на руки прямо так, в одеяле.
Не весит ничего совсем. Тонкие косточки скул выделяются под кожей. Кожа, и без того нежная, становится фарфоровой, почти прозрачной.
Белый сжимает зубы до хруста. Несется к тачке. Осторожно укладывает девочку на заднее сиденье.
Федю колошматит изнутри. Но снаружи — лед. Иначе не довезет. А такое просто исключено.