– Что ж… – мужчина прочистил горло покашливанием. – Прямолинейно. Ценю. Как мужчина я тебе не интересен?
Я бессознательно скривилась.
Сколько ему лет? Пятьдесят? Шестьдесят? Я, конечно, в двадцать первом веке живу, и прекрасно осведомлена, что молодые девочки сейчас спят и видят найти себе богатого папика. Но с чего один из таких папиков решил, что я в числе этих девочек?!
Однако, подавив возмущение, я не стала дерзить и высказывать вслух свои мысли. Лишь сдержанно произнесла:
– Меня сейчас в принципе мужчины не интересуют, Альберт Юсупович. Прошу меня извинить, но отношения с кем бы то ни было я не рассматриваю вообще. По крайней мере в ближайшие несколько лет.
Я вновь прикусила язык, не завершив мысль. Потому что внутри родился еще один спазм. На этот раз еще более острый. Больной.
Ощущения от него скрыть не удалось.
– Понятно, – безрадостно протянули в ответ на мою реплику. А когда Альберт Юсупович справился со своей ущемленной гордостью и вновь посмотрел на меня, тут же спросил: – Татьяна, что случилось? Тебя всю перекосило.
– Ничего, – отозвалась я, а через миг застонала в голос. Не могла это контролировать. Вцепилась в столешницу ослабшими пальцами и согнулась на пополам.
Что было дальше я помню смутно. Суматоха. Крики Альберта Юсуповича, Маринкины причитания. В больницу меня доставила скорая. От едкой, разливающейся по телу боли, я находилась в полусознательном состоянии. И сейчас не волновала ни потеря работы, ни дальнейшие перспективы.
Только одна мысль шарахала в голове вспышкой молнии – пусть с моими крохами все будет хорошо.
Я мысленно упрашивала их потерпеть. Не спешить так рано на свет. Объясняла, что они еще слишком малы. Что у нас есть еще целых два месяца. И что я тоже безумно хочу их увидеть, но готова еще подождать.
Две торопливые крошки послушаться меня даже не думали, во всей красе явив свой скверный характер.
Мои малыши родились тем же вечером. В середине марта. Прожив в моем животе шесть полных месяцев и еще две недели.
О самостоятельных родах в такой ситуации не могло и речи идти. Врачи медлили до последнего, а когда поняли, что тянуть дальше времени нет – вкололи наркоз.
Мне казалось, что прошло не больше секунды, прежде чем я вновь открыла глаза. Что случилось? Неужели наркоз не подействовал? Я шевельнула ослабшей рукой и сразу ощутила изменения в теле.