– Почему не пошла в участок? – «Трость» допрашивал, определенно. – И что значит пришла? Пешком?
Вот тут Дила поняла, что ей придется краснеть, мямлить и пытаться подобрать слова, чтобы объясниться.
– Эфенди, – девушка крепко сжала кулачки, решив не рассказывать правды, но озвучить спасительную ложь, какой бы глупой она ни была, – я подумала, если пойду в полицию, то задержусь там надолго. Меня будут допрашивать, заберут паспорт и отнимут телефон…
Она умолкла, но вскоре продолжила:
– Я не знала, что здесь случится все то же самое. – Дила не хотела выглядеть невежливой, но и промолчать не могла: она очень обиделась на охранника.
В комнате послышался легкий смешок, но очень быстро стих.
– Пешком? – «Трость» удивлялся, судя по голосу.
– Не совсем, – Дила низко опустила голову. – Сначала я ехала в такси, потом на электросамокате, но он разрядился, и пришлось идти пешком. А потом меня схватили. – Все же, Дила очень сердилась на охранника и хотела, чтобы ее услышали.
И снова легкий смешок!
– На самокате? Ферит, прекрати смеяться! О чем она говорит? Зачем выходить из такси? –«Трость» негодовал и, кажется, очень искренне удивлялся.
– Дедушка, по утрам на самокате гораздо быстрее. Дила-ханым объезжала пробки. – Приятный голос не без затаенного смеха.
– Ферит, это не шутки, – ага помолчал, но недолго: – Что-то очень знакомое… Дила, – он говорил уже не так сурово, – подними голову, дай на тебя посмотреть.
Нервно сглотнув, Дила осторожно посмотрела на агу, увидев пожилого седого и очень красивого мужчину. Она при всем своем желании не смогла бы назвать его дедушкой: слишком прямая осанка, слишком гордый вид, слишком широкие плечи.
– Ну точно… Но как это может быть? – брови аги изогнулись и печально, и тепло. – Асие Йалмаз твоя бабушка?
– Да, – теперь пришла очередь Дилы изгибать брови, но удивленно и очень высоко. – Вы знали ее? – спросила и расцвела счастливой улыбкой сразу по двум причинам: она встретила того, кто помнит ее чудесную бабулю и еще потому, что появилась надежда выйти из этого дворца живой.
– Еще как знал, – ага улыбнулся, а Диле осталось только догадываться, как может улыбка быть и суровой, и приятной одновременно. – Сходства нельзя не заметить. У тебя ее глаза, редкий цвет. Лет пятьдесят прошло, а я все еще помню. Она так же морщила нос, когда сердилась… Скажи, Асие жива?