Судя по сосредоточенному выражению лица, она вела очередную
священную войну в комментариях или выбирала новый «курс по
раскрытию внутреннего потенциала». При моем появлении она лишь на
секунду оторвалась от экрана.
— О, привет, — бросила она. — А я уж думала, ты сегодня решил
заночевать на работе.
— Привет, — ответил я, стягивая промокшую куртку. — Работа имела
неосторожность закончиться. Ты давно здесь?
— Часа два, — Маша снова уткнулась в телефон. — Пыталась тут
порядок навести, но у тебя такой творческий беспорядок, что я
решила не нарушать гармонию.
«Порядок» и «Маша» — это были два понятия, которые в моей
картине мира пересекались крайне редко.
Ее «навести порядок» обычно означало переложить мои книги из
одной стопки в другую, поближе к краю стола, откуда они с большей
вероятностью могли бы совершить эффектное падение.
— Закажем что-нибудь? — спросил я, направляясь на кухню в
поисках чего-нибудь съедобного, хотя заранее знал, что холодильник,
скорее всего, порадует меня лишь одинокой банкой шпрот и засохшим
лимоном.
— Я уже заказала, — сообщила Маша, не поднимая головы. — Пиццу.
Твою любимую, «Четыре сыра». И себе — салат «Цезарь», только без
гренок и чтобы соус отдельно. А то опять положат этих сухарей
каменных, а соус такой жирный, что есть невозможно.
Я вздохнул.
Машины гастрономические предпочтения были так же переменчивы и
сложны, как ее карьерные устремления. Сегодня — «Цезарь» без
гренок, завтра — детокс на смузи из сельдерея, послезавтра —
внезапная тяга к бабушкиным пирожкам с капустой.
Пиццу привезли минут через сорок.
Разложили ее на журнальном столике перед телевизором, который
никто из нас смотреть не собирался. Маша ковыряла свой салат с
таким видом, будто это не листья салата и куриная грудка, а как
минимум диссертация по квантовой механике, требующая немедленного и
всестороннего изучения. Я же молча поглощал свою «Четыре сыра»,
которая на вкус была скорее «Два с половиной залежавшихся сыра и
один очень подозрительный».
— Опять сегодня на собеседование ходила, — внезапно сообщила
Маша, отодвигая тарелку с недоеденным салатом. — В одну контору,
«Мир позитива и процветания». Название уже внушает, да?
— Звучит многообещающе, — согласился я, стараясь не подавиться
куском пиццы. — И как, мир оказался позитивным?