Снова смотрю на неё.
— Виолетта… — вздыхаю, поймав настороженный взгляд. — Ты способна найти себе кого-то более перспективного, чем я, — по-дружески советую.
Оказывается, перед смертью хочется что-то типа добрых напутствий дать. Отпустить всё плохое. Легче принимается, что все мы всего лишь люди.
— Ты самый перспективный, — горячо возражает она. — Но дело не в этом. Я люблю тебя.
— Правда? — усмехаюсь, жестом попросив налить ещё.
Виолетта так и делает.
— Да, — отвечает при этом.
— Осталась бы со мной, если бы я стал инвалидом? — сам не знаю, нафига вот насмехаюсь над её якобы любовью, хоть и спрашивая всерьёз. Ответ мне известен, даже если Виола озвучит другой. — Если бы у меня ехала крыша? Если бы я стал ни на что не способен и нуждался в уходе и вливании бабла?
Она хмурится. Затыкаюсь — не хватало ещё, чтобы поняла, что вполне себе реальную картинку рисую. И не столько для неё — её ответы мне нахрен не нужны. Как и Виолетта сама.
— Что за странные вопросы?
— О жизни думаю, — снова осушаю шот одним глотком. — И о любви. Любовь — это большее, чем тупо желание, чтобы человек был рядом и принадлежал тебе. Хочется, чтобы человек был счастлив. Даже далеко. Даже если будет ненавидеть.
Виолетта, конечно, на свой счёт принимает. Как и почти всё на свете. Думает, что я так завуалировано своё мнение о её поведении ко мне выражаю. Иногда мне кажется, что эта девчонка убеждена, что весь мир исключительно вокруг неё крутится и должен.
Впрочем, сейчас это скорее кстати.
— Любящие люди тянутся к объекту своей любви, и это нормально, — с лёгкой обидой возражает Виолетта.
Да, мы с Катей слишком тянемся... Но если объективно, моя болезнь и последующая смерть её потопят, уничтожат. Не просто чувствую, знаю это наверняка.
— Только если не в ущерб этому самому объекту, — продолжаю этот необходимый мне разговор, и пускай Виолетта воспринимает его как ей угодно. Я о своём.
О том, что не отпускает никак...
Катя всегда на меня настроена, чувствует. Ей достаточно увидеть меня сейчас, чтобы понять, что что-то не то. А там и до сути докопается. Не смогу врать ей в лицо. Не смогу даже просто бросить — она потребует причины, не поверит мне. Не смогу уехать в какие-нибудь ебеня — Катя в этом случае уж точно не отступит.
Надо поставить оглушительную точку. Такую, после которой даже если дам слабину, не смогу отыграть назад.