, не оставляя ни малейшей
щели. Азар взвыл.
— Ты не знаешь, что творишь! Я — Аз'хаар ибн-аль-Харам
аль-Мут'нафис фи-Ннари аль-Азраиль! Я — живое пламя пустыни, голос
лавы, дитя вулкана! Ты не...
Звук затихал. Последние слова человеческим ухом
расслышать было невозможно. Чёрная масса сжалась,
сделалась плотнее, Азар перестал быть виден. Только две груды
гудящей тьмы свернулись в единую форму, которая постепенно
оттянулась за
спину фигуры в сером, словно ничего и не было.
В помещении стало
тихо.
Тьма не исчезла сразу. После того как жужжащие столбы вновь
заняли место за спиной фигуры в сером, всё вокруг будто застыло.
Воздух был совершенно неподвижен. Лишь тусклое свечение пяти
активированных знаков мерцало в полумраке.
Я не знал, как долго мы стояли в этой тишине: я, Никак и
существо в сером балахоне, около которого только что исчез Азар.
Моё сердце всё ещё билось часто, в висках тяжело стучало. И вдруг
она зашевелилась. Ткань на капюшоне дрогнула, словно от лёгкого
ветра. Потом фигура медленно протянула руку к лицу, взялась за край
капюшона и сбросила его. Мутные черты лица существа начали обретать
знакомые очертания. Через несколько секунд я увидел, что это
была... Нурия.
Та самая. Чёрные волосы, янтарные насмешливые глаза, спокойное
лицо.
Она выглядела почти точно так же, как я её помнил. В своей
машине, на дороге под Уфой, у костра с моим дедом. Только теперь в
ней ощущалась другая сила. Как будто её прежняя форма
была лишь маской.
— Ты... — начал я, но голос дрогнул.
— Я, — тихо ответила она. — Здравствуй, Станислав.
— Что теперь будет? — выдавил я из себя, всё ещё не
двигаясь.
— С кем? — её голос был мягким и звенящим, как натянутая
струна.
— Ну, для начала, с Азаром.
Она кивнула, повернувшись чуть в сторону, туда, где ещё совсем
недавно проводился ритуал.
— Он отправится туда, откуда сбежал. И надолго.
— Как надолго? — спросил я, прищурившись.
— По вашему летоисчислению... пара — тройка тысяч лет. Но это не
мне решать.
Я кивнул медленно. Мысль о том, что это существо теперь где-то
далеко и надолго, была одновременно облегчением и новым грузом.
— А со мной теперь что? — задал я следующий вопрос, почти
опасаясь ответа.
— Будешь жить дальше, — просто сказала Нурия.
— Боюсь, как раньше теперь не получится.
Она чуть улыбнулась — уголком губ, еле заметно.