— Очень душевные слова. Ваш дед был поэтом?, — спросил я,
поддерживая разговор в основном из вежливости.
— Мой дед был больше, чем поэт!, — энергично и чуть громче
сказал мастер гриля, чуть наклонился ко мне и внезапно засмеялся.
Очень долгим, громким, немного натужным смехом, глядя мне прямо в
глаза.
Я немного отстранился от этого навязчивого человека и слегка
нахмурился.
Что-то в этом человеке меня настораживало, несмотря на показное
радушие.
Никак сидел рядом, внимательно глядя на гриль-шефа. Пёс не
рычал, не лаял, но его взгляд был пристальным, почти гипнотическим.
Шашлычник заметил это и слегка улыбнулся.
— Какой красивый пёс, — сказал он. — У него глаза, как угли.
Я кивнул, стараясь не показывать своего беспокойства.
— Да, он у меня особенный.
Мангальщик, протягивая пакет с шашлыком, сказал:
— На, держи, дорогой, на здоровье! И запомни: огонь — это
жизнь.
Я взял пакет, расплатился. Уже хотел уйти, но что-то вдруг
заставило меня обернуться. Какая-то интуиция.
Шашлычник смотрел на меня в упор. Его глаза... они были
красными. Без зрачков. Как раскалённые угли. На секунду показалось,
что от них даже исходит небольшое пламя. Смотрел вслед и натурально
скалился, показывая свои удивительно ровные, крупные, острые
зубы.
Я замер. Метка на ладони кольнула так сильно, что я
поморщился.
— Всё в порядке, дорогой? — спросил барбекюшник, широко
улыбаясь.
— Да, — коротко ответил я ему. — Всё отлично.
И отвернувшись, быстро пошёл прочь.
— Что это было? — спросил сам у себя, открывая переднюю дверь
машины для собаки.
Никак запрыгнул на сиденье и обернулся в сторону рынка. Его уши
были приподняты, шерсть на загривке слегка взъерошилась.
Я бросил пакет с шашлыком в багажник, даже не притронувшись к нему
— что-то внутри подсказывало, что не стоит так рисковать — даже на
голодный желудок.
— Ну что, Никак, — сказал я, глядя на пса. — Что-то после такой
горячей беседы мне уже не до еды. Ладно, — сказал я. — Кажется, мне
что-то показалось. Наверное, заработался. Похоже, нужно сделать
себе выходной.
— Так, стоп, — внезапно мне в голову пришла светлая мысль. — Ты
какой-то слишком лохматый, друг мой. Нам нужно привести тебя в
порядок, навести марафет, так сказать. Как же там называется ваш
собачий барбершоп?
Никак вильнул хвостом, но его взгляд оставался настороженным.