Замерев,почувствовал, как
кровь отхлынула от лица. Надпись казалась живой, капельки воды
стекали с краёв букв,ая вдруг
понял, что не могу дышать. Это было невозможно — кто мог
написать такое? Катя? Нурия?
Или… Азар? Я сжал кулаки, чтобы унять дрожь, но пальцы всё равно
тряслись.
Медленно
поднял руку, коснулсязеркалакончиками пальцев — оно было холоднымивлажным.От моего
прикосновения буквы слегка размазались, но не исчезли.
— Что за…
— я не договорил, мой взгляд упал насобственноеотражение,а потомя
заметил это. На груди, прямо над сердцем, там, где во сне Нурия
вдавила амулет, было красное пятно. Не ожог, а скорее след от
трения, казалось, чтосильно тёр кожу. Оно было ярким,
свежим, с неровными краями, и слегка пульсировало, как метка на
моей ладони. Я коснулся его пальцами, и кожа отозвалась лёгким
жжением, но не болезненным, а каким-то… живым.
Пристально глядяна пятно, вдруг заметил, как оно начало
бледнеть. Прямо на моих глазах краснота стала растворяться,словноеё стирали невидимой губкой. Через несколько
секунд от пятна не осталось и следа — кожа снова была чистой,
только чуть тёплой на ощупь. Я провёл рукой по этому месту, но
ничего не почувствовал,лишьслабоепокалывание.
— Да что
ж это такое… — пробормоталсебе под нос, чувствуя, как усталость накатывает волной.
Усталость не физическая, а какая-то глубокая, внутренняя, будто я
устал удивляться, боятьсяипытаться
понять. Всё, что происходило, было за гранью моего понимания, и я
больше не хотел с этим бороться. По крайней мере, не
сейчас.
Повернул
кран и холодная вода с шипением хлынула в раковину. Я наклонился,
сунул голову под струю, чувствуя, как ледяные капли стекают по
лицу, шее иплечам. Вода была такой холодной,
что у меня перехватило дыхание, но это было то, что нужно. Она
прогнала остатки сна, кошмара, страха. Я стоял так несколько
секунд, пока кожа не начала покалывать от холода. Потом закрыл
кран, выпрямился и вода закапала с подбородка на пол, оставляя
маленькие лужицы накафеле.
Я снова
посмотрел в зеркало. Надпись всё ещё была там: ИЩИ АЛТАРЬ. Но
теперь она казалась мне не угрозой, а вызовом.Вытеревлицо
полотенцем, бросил его на край раковины и вышел из ванной, оставив
свет гореть. Мне нужно было подумать. И, главное я уже знал:
чтобы всё это закончилось,