нужно найти этот чёртов
алтарь.
Я проснулся от посторонних звуков в кухне.
Сначала подумал, что это Никак роется в своей миске в поисках
завтрака. Но потом услышал лёгкий звон ложки о керамику, шорох
пакета — слишком аккуратные, человеческие движения. Странно.
Я точно помнил: вчера вечером, когда ложился, в квартире никого
не было.
Ночью просыпался — тишина. Даже Никак спал, свернувшись
калачиком у двери.
Потянулся к телефону. Семь утра, начало восьмого. За окном —
мутноватое весеннее утро, солнце ещё не поднялось выше соседних
домов, но свет уже пробивался сквозь занавески.
— Никак? — позвал я шёпотом.
Пёс тут же запрыгнул на диван, обнюхал меня и ткнулся влажным
носом в щёку. Значит, не галлюцинация.
Я натянул штаны, брошенные на стул, и вышел в коридор.
На кухне сидела Катя.
Она держала в руках свою огромную кружку с надписью «Кофе — моя
религия», но по запаху это был не кофе, а что-то фруктовое —
малиновый или какой-то другой фруктовый чайный напиток. На ней был
мой старый хлопковый халат, волосы собраны в небрежный пучок.
Я застыл в дверном проёме.
— Привет, — сказал я.
Катя подняла глаза, хмыкнула.
— О, жив. Ты так крепко спал, я уж подумала, что ты в
коматозе.
— Давно пришла?
— Часа два назад.
Я кивнул, подошёл к шкафу, достал турку. Медную, с потёртой
ручкой.
Старый безотказный инструмент.
— Где пропадала? — спросил я, насыпая кофе. — Ты не брала
трубку.
Никаких записок не оставила. Просто молча пропала.
Катя потянулась за сахаром, её рука скользнула мимо моей.
— Занята была.
— Два дня?
— Ну да.
Я поставил турку на плиту, повернулся к ней.
— Кать, серьёзно? Вот так просто — «занята», и всё?
Она отхлебнула чай, сморщилась — видимо, остыл.
— Ты сегодня какой-то нервный. Выспись сначала, потом
поговорим.
— Я выспался.
— Не похоже.
Я глубоко вздохнул, сжал пальцы. Метка на ладони слегка заныла —
привычное уже ощущение.
— Ладно. Давай по-другому. Может быть, ты сама хочешь мне что-то
сказать?
Катя наконец оторвалась от кружки и внимательно посмотрела на
меня. Глаза чуть сузились, в уголках губ заплясали капризные
складочки.
— О, — протянула она. — Ты сейчас будешь устраивать сцену?
— Нет.
— Точно?
— Точно.
— Ну ладно. — Она потянулась к телефону, пролистала что-то,
потом показала мне экран. — Вот, смотри.
— Что?
— Новый вариант. Огненный.
Я наклонился. На ногтях — чёрный лак с красными разводами, будто
языки пламени.