Бесполезно. У нас нет шансов.
— А что такое? — в голосе Шершнева звенят яростные нотки. — Лен, это даже не смешно.
— Я договаривалась с Лазаревым до нашей сделки, — сцеживаю весь накопившийся яд. — Представь себя на моем месте в тот момент.
— Я спас тебя в сложной ситуации. Мы все обсуждали тысячу раз. Если тебе угодно, то мне помощи никто не предлагал.
— Ты меня купил! — взвизгиваю и подпрыгиваю на месте. — Неужели не понимаешь? Загнал в угол и не оставил выбора! О каком доверии сейчас речь?!
— Бедная, бедная Леночка, — смотрит с наигранной жалостью. — Конечно, как можно доверять такому зверю, как я.
Обреченно вздыхаю и закрываю ладонями лицо.
— Ты не слышишь никого, кроме себя.
— И кого же мне это напоминает, — издевательски растягивает гласные Шершнев.
— Я ничего о тебе не знала, — повторяю в тысячный раз. — Ни-че-го. Как ты построил империю? Как получил акции отца? Я спрашивала, но ты не отвечал. У меня имелись все основания тебе не доверять!
— Но ты узнала.
Его шепот грохочет в тишине салона, как взрыв бомбы. Вздрагиваю, кошусь на него, а он отворачивается к стеклу. Прячет взгляд, уходит в свои мысли. Тонкая нить, словно рыбацкая леска, незримо связывает нас друг с другом. Вижу ее блеск в полумраке салона и чувствую себя рыбой на крючке.
Буравлю взглядом его затылок.
Не убегай от меня, пожалуйста.
— Ты видела, на что я способен, — будто услышав мои мысли, продолжает Шершнев. — Пусть доверия я не заслужил, но уж точно опроверг все обвинения.
— Да, — лепечу в ответ.
— Почему не рассказала? Не попросила Лазарева все отменить?
Сколько раз я задавала себе этот вопрос? Перебирала варианты, искала оправдания. Работа, постоянный стресс, стремительно проносящиеся будни — всегда что-то мешало. В итоге дотянула до момента, когда стало поздно. Терпение Лазарева лопнуло.
Возможность сказать правду есть всегда. А я просто лгунья, которая прячется в крепкий панцирь и обвиняет всех, кроме себя. Поэтому на вопрос Шершнева у меня нет ответа. До сих пор.
— Не знаю.
— А я знаю. Ты хотела получить все, ничего не отдав взамен.
— Я боялась твоей реакции! — взвинчено вскрикиваю, а Шершнев давит смешок.
— Естественно.
— Мне требовалось время на раздумья.
— Несомненно.
Меня трясет от его равнодушия. Шершнев отбивает каждую фразу, как профессиональный игрок в теннис. Не оставляет шанса на объяснения. Зачем спрашивает, если не слушает?