Откуда не возьмись, в ее руках появляется толстая розовая папка. Тетя Таня перелистывает их с такой скоростью, что у меня начинает скрипеть в ушах от гула летящих страниц.
— Мам…
— Молчать, Лежик, — не отвлекаясь от своего занятия, тетя Таня угрожающе зыркнула на Шершнева из-под лисьих наращенных ресниц. — Мама впопыхах вчера вылетела из Турции, обежала все магазины, приняла семьсот доставок и встретила утром замученную Идочку, чтобы узнать, что свадьбы не будет.
— Я пригласил вас на ужин, — вздохнул Шершнев.
А я не могла определиться, что ощущаю сильнее. Сдерживаемый смех разбирал меня изнутри, пока в сердце боролись жалость и злорадство к стремительно краснеющему Шершневу.
— Ты лишил маму праздника, бессовестный ребёнок, — все тем же тоном продолжает тетя Таня, пока моя мама переводит дух. — Ну ничего, ничего. Сегодня ты у меня и на скакалке попрыгаешь, и шарик попой лопнешь. Мама готовилась, у мамы все записано… А, вот оно! Людвиг, бокалы неси! И захвати пылесос, я его где-то видела.
Засунув папку подмышку, тетя Таня откидывает в сторону челку шторку и умиротворенно смотрит на мою маму.
— Так вот, дорогие наши Олег и Лена. В этот чуде…
— Идочка, подожди! — всплескивает руками тетя Таня. — Людвиг, захвати каравай! Боже, боже, ты же не знаешь, что такое каравай. Подержи папочку, Идочка. Все сама, все сама!
— Мама…
— Лежик, не стони, займи рот делом. Вон, невеста сейчас от смеха расплачется. А маме горько, ой как горь-ко!!!
19. Глава 19
Пытки под кодовым названием “выкуп невесты” тетя Таня оставляет в качестве контрольного выстрела противотанковой ракетой в голову замученного Шершнева.
— Мама потратилась, Лежик. Маме нужна денежка, — хлопнув в ладоши, тетя Таня выскакивает из-за стола, пока мы, мокрые, с болящими от смеха щеками, пытаемся перевести дух. — Идочка, выгоняем мужчин на улицу. Так, где-то у меня здесь все было... Людвиг, тащи синюю сумочку!
Людвиг, что за весь день так не сказал ни слова и не присел, с непрекращающимся нервным тиком, невозмутимо поправляет желтый шейный платок. Я старательно пыталась понять, кем он приходится тете Тане. А когда шепотом спросила об этом Шершнева, тот только махнул рукой, мол не концентрируйся на всяких Людвигах.
Цокая шпильками по ламинату, тетя Таня подбегает к уже хорошо знакомому нам безразмерному клетчатому баулу и, звонко щелкнув молнией, практически по пояс погружается внутрь.