— Безумие, — шепчу я, когда Шершнев оказывается напротив меня.
Кончик его языка мелькает между губ, а я теряю дыхание. Оно застревает где-то в горле. Воздух, словно густой кисель. Все силы уходят на то, чтобы дышать.
Мы целовались сегодня тысячу раз. Но в приглушенном свете спальни, после всех сказанных им слов, его близость кажется такой волнующей.
— Ты — безумие, — шелестит он в ответ и проводит пальцем по моей щеке, обжигая нежную кожу.
Нас срывает с петель. У катамарана скрипят педали, когда наши губы встречаются в воздухе.
20. Глава 20
— О, поздно уже, Идочка, как поздно, — раздается где-то очень далеко отсюда.
Языки переплетаются в немом поединке. Мы жадно пьем друг друга, забирая все то, чего нам не хватает. Шершнев подхватывает меня за талию, а я подпрыгиваю и обвиваю его ногами. Букет, кольцо и туфли летят в сторону, когда моя спина встречается со стеной. Вцепившись в волосы Шершнева, тяну до треска кожи. Взвизгиваю, когда его зубы цепляют губу.
— Ты моя.
Жаркое пламя разгорается под ребрами. Захватывает легкие, выжигает кислород. Заставляет выгибаться в руках Шершнева, переплетаться с ним слово яркие оранжевые языки в неуправляемом пожаре.
Олег перехватывает меня одной рукой и, отвернувшись на мгновение, сметает все на пол с заваленного комода.
— Там стояла моя косметика, — постанываю, оказавшись пятой точкой на твердой поверхности.
— Куплю новую, — рычит от где-то в районе шеи и прикусывает кожу до ярких искр перед глазами.
— Оле-е-г, — стону, ногтями впиваясь в гладкую ткань рубашки.
Он останавливается на мгновение. Хватает руками мое лицо и ждет, пока мой взгляд сфокусируется на нем. А я готова сойти с ума только от пульсирующих черных зрачков в его глазах.
— Нам же можно…? — его взгляд неуверенно скользит по низу моего живота.
— Нет, — улыбаюсь я и тянусь к пуговицам на его рубашке. — Нам нужно.
Шершнев сжимает мою шею и тянет к себе. Тело пронзает электрический разряд, когда его рот сталкивается с моим. Его нетерпение и жадность отзываются во мне оглушающим взрывом. Я рассыпаюсь на осколки в его руках и собираюсь вновь.
Крышесносно.
По настоящему.
Его ладони скользят по моей груди. Сминают грубую ткань пиджака, забираются под нее. Каждое прикосновение подобно ожогу, но я не в силах остановиться. Выгибаюсь навстречу, сталкиваюсь с его руками. Пытаюсь помочь освободить меня из плена совершенно ненужной одежды.