– Не может быть, отец! – искренне возразил Пескарь. – Ты все ещё силен, как бык.
– Силен, но уже не так, как раньше, – чуть печально улыбнулся отец. – Боюсь, мой следующий поход может стать последним. А возвращаться на щите мне пока рано. Сначала ты должен возмужать и набраться мудрости. А тогда – можно и на покой. Не будь я Тверд, если Ад уже не отвел мне славный чертог в своем поздемном дворце! Ну что же, иди пируй, сын мой! И да пребудет с тобой благословение богов, а мое у тебя есть – в этом можешь быть уверен.
Вокруг костра плясали, сцепившись локтями, добрых два десятка воинов.
– Хайи! Кровавые копья! Хайи! Щиты из дуба! Хайи! Несём смерть! Хайи! Бегите, трусы! Бойтесь воинов Грома!
Пескарю тоже хотелось плясать вместе с ними, но он пока не был воином. Он был мальчиком, еще не получившим взрослого имени. Неподалеку от костра он увидел троих своих сверстников, которым, как и ему самому, предстояло отправиться в первый поход.
Всех троих сын царя считал верными и храбрыми – просто потому, что такими должны быть воины Города-в-Долине. И это знанине никак не противоречило в его голове тому, что у каждого из юношей был свой, отличный от других характер.
Увалень был лучшим другом Пескаря. Полноватый по природе – за что и получил свое детское имя – он был, однако, достаточно подвижен и силен. Увалень раз и навсегда избрал царского сына своим вожаком и не раздумывая подчинялся всем его «приказам». Даже если знал, что следование им грозит наказанием от отца – а Увалень был сыном Силача, поэтому наказания никогда не проходили для него безболезненно. Пескарь был прекрасно осведомлен обо всех этих обстоятельствах, поэтому старался лишний раз не подставлять друга под тяжелую руку могучего старейшины.
Козлик был, наверное, самым хилым из детей племени. Руки и ноги его, конечно, были привычны к работе, да и упорства ему было не занимать. Однако во всех детских играх и соревнованиях он неизменно оказывался последним, нередко проигрывая даже девушкам. Что, конечно, было для детворы бесконечным источником шуток и издевательств разной степени жестокости. Несмотря на это, Козлик не смирился со положением чуть ли не изгоя, проявлял упрямство и готов был броситься в драку с каждым, кто в глаза или за глаза издевался над ним – не исключая даже взрослых воинов. Из-за чего, конечно же, нередко бывал бит, но и приобрел некоторое уважение. За особенную задиристость (и за то, что был сыном козопаса Бура) он получил свое детское имя.