— Рустам! — произносит он сурово. — По-твоему, это смешно? Куда вы смотрели? Почему на ней не было каски и наколенников?
— Ты обещал, что не будешь ругать мальчиков, — поспешно напоминаю ему. — Я сама во всём виновата.
— Обещал, принцесса, — лицо отца смягчается, когда он вновь смотрит на меня, затем наклоняется вперёд и целует меня в красный исцарапанный нос.
Я нажимаю на кнопку «стоп». Закрываю глаза, борюсь со слезами, дотрагиваюсь до носа. Призываю свою память и воображение, чтобы ощутить тот утешающий поцелуй, но у меня ничего не выходит. Досада и отчаяние накрывают меня. Я открываю глаза, смотрю на экран и шепчу, протягивая к нему руку:
— Папа...
Провожу пальцами по экрану, на котором застыло крупным планом его лицо. Мои губы растягиваются в печальной улыбке. Сколько фото и видео я пересмотрела за последние дни, но всё ещё вздрагиваю, стоит ему появится на экране. Как же хочется вернуться назад. Вернуться в детство. Вернуться туда, где он жив.
— Папа, — зову его вновь.
Одергиваю руку. Игнорирую нарастающую боль в груди. Сбросив с плеч плед, опускаю ноги и встаю с кресла отца. Прохожу вперёд, вновь оглядываю его кабинет. Прошла уже неделя, как я вернулась домой, но я всё ещё не могу насытиться этим местом. Ничего не изменилось ни в доме, ни в кабинете отца. Тут все напоминает о нём: каждая деталь, каждый уголок дома дышит им. Тут тоска по нему сильнее вцепляется в меня своими когтями и раздирает душу.
В дверь стучат, затем открывают её и входят. Я оборачиваюсь и вижу бабушку. Она держит в руках блюдо с нарезанными фруктами. При виде неё, моё настроение меняется, тревога отступает, и наступает облегчение.
— Я знала, что найду тебя здесь, — говорит она.
Бабушка проходит, садится на диван, ставит на журнальный столик блюдо. Похлопывает рядом с собой, предлагая мне сесть. Мне до сих пор не верится, что Нани находится тут, что она согласилась приехать со мной. Хотя и ненадолго, но главное, что она не отказала мне. Ведь за столько лет она ни разу не гостила у нас, не соглашалась покидать свой дом. Даже отцу не удавалось уговорить её. Я шагаю к ней и сажусь рядом, как она просит.
— Ты не пришла на ужин. Съешь хотя бы фрукты, — кивает она на стол.
Пока я жила с ней в деревне, она всё время заставляла меня поесть, и сейчас продолжает заботиться обо мне. Я чувствую, как в груди теплиться благодарность.