— Да не тараторь ты, сам вижу. — Людвиг пробежался кончиками
пальцев по символам. — Диана делала?
— Ага. То есть идея была моя, но она помогла расчертить, а
Фёдор… Ты Фёдора не застал уже, да?
— Единственный раз, когда ты успел про него рассказать, он был
ещё Теодор.
— Да ну, это же совсем недолго было. Ты бы видел эту гориллу
бородатую! Какой из него Теодор? Фёдор — он Фёдор и есть. Так вот,
он как раз татуировкой увлёкся, и надо было на чём-то
тренироваться. Вот и получилось, что ему — практика, а мне —
бесплатные татуировки.
— И что, так и будешь теперь всю жизнь этот магический арсенал
на себе таскать? — Людвиг бесцеремонно развернул Тимура к свету,
чтобы разглядывать было удобнее. — Заготовки — это не всегда плохо,
но не на коже же! Нарисовал бы на листочках, или на дощечках
каких-нибудь…
— А дощечки, думаешь, с собой таскать удобнее? — буркнул
Тимур.
Хотя в чём-то друг был, конечно, прав.
Почти во всём на самом деле. У
заклинаний, вплетённых в татуировки, минусов было куда больше, чем
плюсов: на пляже и в спортзале пялились и приставали с тупыми
вопросами, в школе требовали ходить в закрытой одежде даже в самые
жаркие дни, любая случайная царапина или прыщик могли нарушить
тщательно выверенный узор, а во время использования вся эта красота
нагревалась и начинала зверски чесаться. И это только самые
простые, бытовые проблемы.
Основной же аргумент, который выдвигали против татуировок
большинство магов, звучал примерно так: «Очень удобно, когда чип от
банковской карты вшит напрямую в руку, — можно расплачиваться в
магазине лёгким касанием пальца. Но если тебя решат ограбить, то ты
лишишься не карточки, а руки».
Диана была с этим полностью согласна. Она вообще не терпела
никаких постоянных рисунков на теле, даже на перманентный макияж
ворчала неодобрительно, хотя в её салоне его, конечно, тоже
делали.
Но Тимур попросил — и она разработала для него все необходимые
заклинания.
— В целом придумано толково, — признал Людвиг и одёрнул футболку
обратно. Налюбовался, видимо. — Но в детей я бы таким тыкать не
стал. Они же мелкие, хрупкие.
— Я больше не буду, — ляпнул Тимур. Получилось глупо и наивно,
словно шестиклассник оправдывается за бумажный самолётик,
запущенный во время урока. А стоит учителю отвернуться — самолётик
снова летит через весь кабинет, невзирая ни на какие «больше не». —
То есть… Да, я признаю, что сделал глупость. На месте Ксюшки я бы
на себя за такое тоже обиделся.