И
еще немного придавил дернувшегося жреца.
—
Еще как буду! — прохрипел тот. — Всех вас накажу!
Народ напрягся.
—
Слышь, чего говорит? — сказал тот же мужик. — Об тебя, княжич, он
зубы обломает, а на нас оттопчется. Сам знаешь: мертвый колдун
опасней живого. Духи злые в нем живут опять же.
—
Есть такое, — согласился Сергей.
Статус «колдун» в некотором смысле касался и
его. Зачем развеивать полезные заблуждения.
—
Но это для вас, непонятливых, мертвый опаснее. А я способ знаю.
Рассказать?
Гости дружно закивали.
—
Главные духи, которые самые опасные, у такого вот колдуна прячутся
не в побрякушках, — Сергей дернул за связку оберегов, — а прямо ему
в кожу вшиты, знаками заперты. Как помрет колдун, они через время
освободятся, и тогда, да, скверно будет.
Смерды внимали «мудрости», затаив
дыхание.
—
Однако беды сей можно избежать, — продолжал Сергей. — Меня тому
учили умельцы, что далеко на юге живут. Мастера не чета вашим. Дело
это непростое, и, если, скажем, с наставником моим Избором или со
мной так обойтись, лучше тогда ни вам, ни родне вашей и не
рождаться вовсе. А с таким задохликом… — он придавил шею шамана еще
сильнее, тот пискнул. — С таким любой управится. Потому что у
такого хилого колдунца духи снаружи на коже, попросту, под знаками
сидят. И бороться с этим следует так: кожу с него аккуратно снять,
наизнанку вывернуть и обратно надеть. Колдун от этого, ясно,
помрет, но ведь не сразу. Духи освободиться не успеют, а когда
вылезут, то не наружу, а внутрь побегут. А внутри кто? Дохлый или
почти дохлый колдун.
—
Ловко! — дружно восхитились оба воя.
—
Лжа все! — воскликнул жрец и быстро залопотал по-своему.
Сергею пришлось немного наклониться, чтобы
лоб жреца уперся в колени. Сдавленный бубнеж не прекратился, но
стал глухим и неразборчивым.
—
Зачем вы его вообще с собой взяли? — спросил Сергей.
—
Князь решил, — пояснил один из воев. — Этот ему сказал: сделает
так, чтобы ведун ваш его не обманул.
—
Сделает? — Сергей засмеялся. — Этот червяк? Мокро в штанах у себя
он сделает, это да. Это он может.
Сергею надоело стоять внаклонку, и он присел
на спину жреца. С такими только так и надо. Давить. Вспомнился
Прорвич. Така же тварь. Все они подлые твари. Давить и
давить.
—
Не побрезгуй, княжич, — говорливый мужик подал ему завернутый в
лепешку кус горячей кабанятины.