– Тендо-кун, выйдем на балкон. На пару слов, – прошептал он.
Казума хотел пойти за нами, но дядя жестом попросил его
остаться. Оказавшись на балконе, Кетсуро достал из кармана пачку
сигарет, закурил, прокашлялся, затем переложил сигарету в новую
руку и тут же её выронил. С грустью посмотрел на то, как она
улетела во двор, после чего махнул рукой и заявил:
– До сих пор не могу привыкнуть к новой руке… Ой, да и чёрт с
ней! Всё равно собирался бросать. Будем считать, что это –
последняя сигарета.
– Вы же не о вреде курения хотели со мной поговорить, дядя
Кетсуро? – спросил я.
– Нет, Тендо-кун. Уж извини, что пришлось оторвать тебя от твоей
невесты, но у меня к тебе важный разговор. Недавно твой отец по
телефону обмолвился, будто ты интересуешься насчёт наследства семьи
Кацураги. О предмете, который передаётся у нас из поколения в
поколение.
По моему затылку пробежали мурашки. Он что же, говорит о
«Кэйтэки-сю»?
– Отец сказал, что ничего подобного у нас нет и не было, –
ответил я.
– Да. Потому что он – младший сын, – усмехнулся Кетсуро. – То,
что ты ищешь, сейчас находится у меня. А теперь скажи, почему я
должен передать это тебе, а не Казуме-куну?
Значит, ответ на мой вопрос всё это время был рядом.
«Кэйтэки-сю» не пропал. Этот трактат продолжал передаваться в семье
Кацураги, как и упоминал лекарь Докуросаку из моего видения.
И всё вполне логично. Такие артефакты, как правило, передаются
от отца к сыну. Особенно в такой консервативной стране, как Япония.
Здесь традициям уделяют, как по мне, даже чересчур много внимания.
Именно поэтому трактат оказался не у младшего сына, а у старшего.
Он попал к Кетсуро, а тот должен передать его Казуме.
Казума старше меня, и если следовать традициям, он должен
получить его при любом раскладе.
А на вопрос дяди ответить не так уж и просто. Почему
«Кэйтэки-сю» должен получить я, а не он? Если забыть про мою
лекарскую магию, про грядущую катастрофу, видения, танто и прочее –
аргументов практически нет. А ничего из перечисленного я предъявить
Кетсуро не могу. Тогда мне придётся себя раскрыть, а я не хочу,
чтобы кто-то прознал о лекарской магии раньше времени.
Ни моё окружение, ни мой орден, ни весь этот мир пока что не
готовы.
– Долго молчишь, Тендо-кун, – усмехнулся Кацураги Кетсуро. –
Понимаю. Было бы странно, если бы у тебя нашёлся ответ на этот
вопрос.