— Всю жизнь
прятаться не будешь, хотелось бы как-то решить проблему.
— Сначала надо
проблему выявить, а потом уже решать. Ну что готов?
— К
чему?
— К небольшой
проверке.
— Прямо сейчас,
что ли? — опешил я и почувствовал, как сердце сжала холодная чужая
рука. — Надо поспать для начала, отдохнуть. Как так-то?
— Вот, после и поспишь.Пойдём, всё готово
уже. Нам потом будет проще, когда мы сможем доверять друг другу на
сто процентов.
Да-да. Я-то почему
стану верить тебе больше?
Он снял трубку и
сделал звонок. Подождал, что ему скажут, а сам не произнёс ни
слова. Он повесил трубку и кивнул.
— Идём, здесь
рядышком. Много времени это не займёт.
Сказочник. Будто я
не знаю, сколько это займёт. Но дело было не в том, что я
оказывался почти на сутки выбитым из графика. Дело было в том, что
имелось в моей голове и не предназначалось никому из посторонних.
Тем более, ему.
— Пойми, мы не
сможем двигаться дальше и обсуждать планы операций, пока ты не
пройдёшь эти тесты.
Тесты. ЕГЭ, бляха
муха!
— А потом на все
твои вопросы отвечу я.
— Тоже под сывороткой?
Он улыбнулся.
— Мне концентрацию
поменьше надо, — сказал я, когда мы вышли из кабинета. — А то могу
ласты склеить. Реакция организма.
Можно было бы
начать отказываться, кричать, впадать в ярость, проявлять характер,
но здесь, на Лубянке ярость, характер и несогласие не имели
никакого веса. Здесь очень хорошо умели ломать людей. Поэтому я
решил рискнуть и попытаться обмануть сыворотку. Получилось однажды,
получится ещё раз… Обязано получиться — другого выхода не
было.
Пройдя по
коридорам и опустившись в подвал, мы подошли к металлической двери.
Грабовский гулко постучал, и она тотчас открылась.
— Давай, заходи, —
подтолкнул он меня ко входу. — Всё конфиденциально, не
бойся.
Я переступил через
порог и оказался в небольшом помещении. Как в «Семнадцати
мгновениях», только инструменты не разложены. Здесь было несколько
человек. Инквизиция, твою мать. Они молча смотрели на меня и ждали.
А я глянул на них и окаменел, а рука, схватившая сердце, сжалась
ещё сильней.
Прямо передо мной
в белоснежном халате стояла Элеонора. Эпическая сила! Та самая
Элеонора, которая уже пытала меня однажды. В бункере
КПК…
Элинор Ригби
в церкви умрёт, на погосте её поместят,
не посетят.
Пастор МакКензи
имя забудет её, уходя с похорон.