Мы виделись на
встрече одноклассников на тридцатилетие выпуска. Конечно, это был
далеко не тот школьный задира и выдумщик, с которым мы частенько
тусили, кадрили девчонок и даже пару раз таскали слоёные булочки из
кафетерия. Он заматерел и прошёл огонь, воду и медные трубы, но
после вечера встречи ещё довольно долго позванивал и даже приезжал
в гости разок.
— Ты смотри-ка,
первоход, и вдруг правильный пацан, — как бы удивлённо покачал
головой седой Гапон. — Куда жисть котится! А это, что за Фадей? Не
тот шнырь, что на той неделе зафаршмачился? Или, может, тот
взломщик мохнатых сейфов, что откинулся полгода назад? Поднялся,
видать на воле. Человеком стал. Он? Скажи.
— Другой. Я про
Фадея Питерского, того что всю область держит.
— Да ты чё! —
уважительно покачал головой Гапон. — Только знаешь, я тебе по
секрету скажу. Мы твоих авторитетов — и в туза, и на клык, а потом
под шконку к чухану Макаке. Вертел я на кукане твоего Фадея. Мы
сами по себе. Каждый сам за себя, так что ты, бакланчик, чужим
дядей не прикрывайся, за себя базар держи, а то хуже Макаки будешь.
Давай, Метла, покажи ему шконку и пусть марафет наведут. Две
макаки, в натуре.
Метла, как шут из
средневекового романа прошёл кривляясь мимо меня и указал на нары,
напротив зачуханного чудилы и на прямой с унитазом.
— Не канает, —
покачал я головой.
— Пожалте на
бамон, — заржал молодой, и Гапон со своим соседом подхватили его
глумливый смех.
Не смеялись только
Макака и узбек. Ситуация складывалась не очень. Было уже ясно, что
«подружиться» не удастся. Значит придётся вступить в
противоборство. А это в свою очередь подразумевало в качестве
следующего шага ШИЗО или нападение ночью.
Я пожал плечами,
подошёл к нарам в дальнем углу камеры и положил матрас на второй
ярус. Возможно, над шконкой местного пахана.
— Султанчик, —
цыкнул зубом седой. — Иди объясни этой ёлочке зелёной, где его
место. Много берёт на себя.
Узбек молча
поставил кружку и поднялся. Усталым взглядом смерил меня и подошёл
ближе. Низкорослый, кривоногий, но жилистый и мощный. Силушка
имелась. Может, и спорт какой-нибудь, бокс или борьба были в
бэкграунде, так сказать. Он встал напротив меня и медленно покрутил
головой, разминая шею. Лицо его оставалось каменным и совершенно
безучастным. Подскочил и Метла, желающий получше разглядеть и
принять участие.