Ветер тёплый, я бы снял холщовую рубаху, чтобы позагорать, да
старик опять огреет меня клюкой. «Страм», - говорит.
Вон он сидит на пеньке, наблюдает за моей работой. Не
доверят.
«У тебя ж разуму как у пятилетнего! Почемучкаешь больше, чем мои
правнуки!», - сказал он мне однажды.
А потом губа затряслась, когда вспомнил рябятишек. Их,
правнуков, аж пятнадцать штук в этой деревне жило. Говорит, в
соседней, Липовке, тоже есть, но про них он не рассказывает - те от
внучек. А их отдали в жёны, так что они вроде как уж не совсем
свои, в другой семье чистятся.
У меня в том мире была дача, но это, как вы понимаете, совсем не
крестьянская жизнь. Всё-таки я городе жил, по выходным в земле
ковыряющимся. Курям бошки рубать я не умею, печку топить - тоже.
Городской житель как есть.
Когда первый раз раскочегаривал голландку, чуть нас обоих с
Николой на тот свет не отправил. Не знал, что заслонку надо
выдвинуть, а поддувало открыть.
С тех пор он меня без присмотра старается не оставлять.
Интересно, что из всей скотины только птица осталась. Лошади,
коровы, овцы, поросята - никто из них эпидемию не пережил. А вот
гуси и куры - остались. Не помню, как было в прошлой жизни, но
вроде тиф людской не передавался коровам и прочим млекопитающим.
Хотя, не уверен. Не помню. Я и слово-то такое, «тиф», еле
вспомнил.
Пахать мне нравится. Да вообще крестьянская жизнь по мне. Руки
заняты, а голова свободна. Можно много о чём думать, любоваться
природой (моменты чистки хлева не такие уж частые). Как же мне
нравится вот так идти к горизонту вслед за плугом!
Жизнь пахаря-сеятеля - это моё. Вот кончится карантин, дед
Никола обещал мне свою внучку сосватать из соседней деревни. Может,
и сами туда подадимся. Пока не решили, не хочет он к барину за
разрешением идти. Есть причины. Он мутит чего-то, но я думаю, что
главное не то секретное, а то, что земля тут общинная, а вроде как
вся община теперь - это мы двое. То есть по факту, что целой
деревне принадлежало, теперь на двоих делить можно. Кулаки! Правда,
этого термина тут нет.
Да и неважно это. Долго так не продлится. Свято место пусто не
бывает. Молодые семьи от соседей, думается, сами не прочь получить
дом с готовой утварью и всем прочим. А место, как говорит Никола,
отмолит поп. Изгонит порчу, моровое проклятье. Будет деревня не
хуже других.