– Могу вытолкать тебя в чем есть, – безэмоционально отвечает ей, а потом все же удостаивает сестру взгляда.
И еще какого. Впору сделать детскую ароматную неожиданность от такого взгляда. Мне со стороны становится не по себе. Что говорить о ней.
– У тебя ровно минута, иначе…
Он недоговаривает. Ей и не нужно. Сестра срывается с места и скрывается в комнате. И ровно на шестидесятой секунде, я считала, выплывает к нам в коротком, весьма откровенном платье, подчеркивающем все достоинства фигуры. Плавной походкой Диана подходит к Марату, пытается дотянуться до его губ, но он не позволяет. Фыркнув, уходит, не сказав и слова.
Слышится звук захлопывающейся двери. И вместе с этим звуком все во мне обрывается. Падаю на колени, прижимая сына к груди. Со мной. Мой. Целую розовые щечки, носик, пальчики, жадно ухватившие меня за палец. Никому не отдам. Мое.
– Полина, – муж нависает надо мной грозовой.
Страшно поднимать голову. Не хочу его видеть. Не могу. Но его это не волнует. Не видя реакции, хватает за плечи и насильно ставит на ноги, а потом заставляет смотреть в глаза, чтобы слышала каждое его слово.
2. Глава 2
Полина
– Прекрати реветь, – цедит сквозь зубы, а я начинаю нервничать еще больше, потому что взгляд вновь не читаем.
Может, оно и к лучшему. Если бы прожигал, как Диану, точно бы лежала без сознания после пережитого. Мы ведь были хорошей семьей. Все, как в сказке. Случайная встреча, стремительно развивающиеся чувства, но такие, что искры во все стороны, брак, ребенок.
Когда и что пошло не так? Он ведь любил меня. Я точно знаю. Человек, который не любит, не мог подделать чувства, взгляды, отношение. Или я просто не хотела замечать, и с самого начала была пешкой в его игре?
– Полина, – снова нажим в голосе, от которого сжимаюсь в комочек, пряча от гнева мужчины сына.
Это не остается незамеченным. Марат хмурится. Сильно хмурится. И мне это не нравится. Когда он не скрывает своих чувств, это еще страшнее, чем, когда все держит в себе, ведь ты видишь, что тебя ждет. А меня не ждет ничего хорошего.
Муж недовольно поджимает губы, смотрит с прищуром. Мысли роятся в его голове. Вижу, как что-то взвешивает, и неизвестно, какая участь мне уготована.
Умар перестает плакать, но недовольное кряхтение остается. Еще бы он не показывал недовольство. На маму ругаются, она нервничает, а он чувствует. Малыш привык, что я радостная, а тут такое. Ладно, в первые дни после его рождения, когда у меня был страх уронить, не так кормить, ведь совсем нет опыта.