Чуть дальше вдоль стены развернулось
что-то похожее на табор кочевников. Примитивные навесы из ткани,
чтобы защитить от дождя и солнца. Сваленные узлы с вещами, которые
сочли самыми ценными и прихватили с собой. Костры, на которых в
котелках варилась пища.
И витающий над этим ужас и отчаяние.
Эти люди понимали, что им нечем выкупить свою жизнь. Нет средств,
чтобы приобрести “Золотой билет” за стены. Но они всё равно
оставались здесь, надеясь на милость властей, а, скорее всего, на
чудо.
Я задумчиво потёр подбородок. Вот оно
— золотое дно, которое власти упускают из жадности и близорукости.
Сотни, тысячи людей, готовых на всё ради безопасности. Рабочие
руки, которые сейчас считаются бросовым ресурсом. Но я-то знал цену
человеческой жизни. В моём прошлом мире после больших войн именно
нехватка людей становилась главной проблемой королевств.
План начал складываться сам собой.
Если раньше мы искали людей, переманивали, выкупали из долговых
тюрем, то теперь они сами будут ломиться в Угрюм. Достаточно
пустить слух, что мы принимаем всех желающих. Конечно, не бесплатно
— подпишут трудовые договоры лет на пять-десять без права выезда.
Честная сделка: мы даём защиту и кров, они отрабатывают полученные
блага.
Безопасность — вот истинный капитал в
преддверии Гона. Сейчас княжества выбрасывают людской ресурс на
помойку, закрывая ворота перед простолюдинами. Но после Гона, когда
волна тварей сметёт незащищённые деревни, когда погибнут тысячи…
Вот тогда-то и выяснится, кто был дальновиднее. Рабочие руки станут
на вес золота. Поля некому будет пахать, мастерские опустеют,
рудники встанут. И тот, кто сохранит людей, получит невероятное
преимущество.
— Воевода, кажется, наш усатый друг
возвращается, — заметил Евсей.
Действительно, десятник брёл обратно,
а рядом с ним быстрым шагом шёл офицер в форме лейтенанта городской
стражи. По его лицу читалось крайнее раздражение.
— Филимонов, какого дьявола ты меня
дёргаешь? — рявкнул офицер на десятника. — И что за бред несёшь —
тебе кто-то приказал меня привести? Ты в своём уме?
Усатый мялся, явно не понимая, что
происходит:
— Так точно приказали… вроде… Нет,
точно приказали, Ваше благородие.
— Пьян, что ли? — офицер повернулся к
нам, готовый выплеснуть раздражение. — А вы чего тут…
Слова застряли у него в горле.
Старший лейтенант вгляделся в моё лицо, и его глаза расширились от
узнавания.