— Завтра мы будем на месте, — сказал Лир, переворачивая угли в кострище. На импровизированном вертеле жарился кролик, обмотанный диковинными травами. Эрд ушел на разведку, и мы с Синеглазым остались вдвоем.
— Душу отдам за постель и ванну.
— Не стоит разбрасываться душой, это редкий дар, моя королева, — с неожиданной серьезностью сказал мужчина, не глядя на меня. — И надеюсь, что ты распорядишься им иначе.
— Ты говоришь так, будто собрался забрать мою душу, — беззаботно рассмеялась я. — Мое сердце уже принадлежит тебе.
Темно-синие грозовые глаза мужчины поднялись от пламени, их взгляд стал стеклянным, он будто обратился внутрь себя. Лир перевернул кролика, выдерживая паузу, а я замерла. Почему-то было очень важно, что он ответит.
— Метка истинности — не метка привязанности или любви, моя королева, — проговорил он. — Но истинная любовь рождается только в ней. Истинность — это не веление выйти замуж и рожать детей. Истинность — это залог совместимости. Твое сердце мне не принадлежит. Равно, как оно не принадлежит Старейшине. Или Валиалу. Или даже Дориану. Я чувствую твои эмоции, схватываю их как картинки. И в этих картинках нет любви. Страх. Удивление. Восхищение. Страсть. Но не любовь.
По спине пробежал мороз.
— Что ты хочешь сказать?
Синие глаза снова вернулись к костру.
— Я хочу сказать, не торопись с выводами. Мое отношение к тебе глубже, чем я смогу передать с помощью слов. Что касается твоего отношения ко мне или к Эрду — дай себе время. Любовь возможна лишь там, где есть знания. А ты ничего про нас не знаешь.
— Но я хочу узнать!
Он снова перевернул кролика, но на меня не посмотрел. Весь его образ был странным и чужим, как будто Лир вывалился из мира и теперь думал, нужно ли ему тут оставаться в полной мощи или достаточно просто образа. Его лицо замкнулось, черты стали резче, он весь будто повзрослел. Какая-то мысль добавила ему десяток лет.
Или правильнее сказать — пару сотен лет?
— Что ты знаешь про темных эльфов, моя королева? — негромко спросил он.
— Они чудовища и завоеватели, развязали войну из-за камня, война длится тысячу лет. Наш король пытался договориться, но не вышло.
Взгляд мужчины стал совсем холодным. Он хотел что-то сказать, очень хотел. Но сдерживался.
— Лир! Это странный вопрос для беседы посреди ночи в лесу у Предгорья.