Я проводил
Её до сестринской палатки и, получив благосклонное разрешение
прибыть завтра, унёсся проверять как дела у казаков.
Со
следующего дня я приступил к обязанностям Её денщика, ординарца,
камердинера – да кого угодно, не в ущерб, разумеется работе с
сотней. Вера Андреевна ухаживала за отцом, а я ей помогал.
Взаимоотношения наши углублялись под бдительным, всё понимающим и
насмешливым взглядом полковника Кульнева. Продолжились они и после
его выписки почти через месяц.
Ничего
такого. Не подумайте – всё строго в рамках дозволенного. То есть
прогулки при Луне, разговоры о важном и аккуратное выяснение что,
почему и как. Даже до поцелуев дело дошло. «Ха-ха три раза»,
конечно, по меркам векаXXI, а с точки
зрения текущей морали и нравственности так и быть должно. Более
того – всё великолепно и благополучно идёт к помолвке, обручению и
венчанию, как и должно быть у приличных людей. И я сейчас знаю
абсолютно точно, что не ошибся во время той достопамятной
перевязки. Именно с этой девушкой я хочу связать свою жизнь. И она,
кажется, не против.
А наш
комполка… Это история отдельная. Спустя неделю после своей выписки
господин полковник вызвал меня к себе в палатку и без предисловий
вопросил в лоб:
- Каковы
ваши намерения относительно моей дочери, князь?
Вот так –
прямо и жёстко, как сабельный удар. И я ответил
аналогично:
- Предельно
серьёзные, господин полковник. Вплоть до свадьбы.
На что
полковник хмыкнул, кивнул и продолжил беседу, сказав:
- Хорошо,
князь. Полагаюсь на вашу честность. Можете идти.
После чего
мне оставалось только принять строевую стойку, отдать воинское
приветствие и ответив:
- Слушаюсь,
господин полковник! - убыть на очередное свидание.
Такие
нравы, да-с… С Верой мы потом над этим диалогом посмеялись, да и
продолжили общение своим чередом. И это тоже хорошо.
А ещё
приключилось со мной нечто аккурат через сорок дней после моего
попадалова…
Встречи во сне и наяву.
Начать,
правда стоит с того достопамятного боя при Ялуцзяне. Тогда мы
вырвались из схватки и откатились под прикрытие пулемётной батареи.
Пулемётчики… Ну… Всё же «пулемётчики» в жирных кавычках будет
правильно. Так вот – отработали они на пределе своих возможностей,
но тут опять вступила в дело японская артиллерия, и наш
«пульбат»[1], потеряв три пулемёта и
половину личного состава отошёл вслед за нами. Наши артиллеристы
затеяли было с японцами дуэль, параллельно с обработкой японских
войск на оставленном поле, однако и им пришлось отступать просто за
явным преимуществом противника в выучке расчётов.