Когда они наконец свернули с основной
трассы на пыльную гравийку, обозначенную знаком «Чесноки. 2
км», а затем, подпрыгивая и раскачиваясь, въехали на
деревенскую улицу с кривыми, покосившимися заборами, утопающими в
буйной зелени, Шикамару уже едва держался. Голова слегка кружилась,
сердце стучало часто и тяжело где-то в районе горла. Он с тоской
вспомнил былую легкость своего тела, способность преодолевать
километры без малейшей усталости на своих двоих! А тут чувствовал
неимоверную усталость и тяжесть, хотя никаких нагрузок на тело не
возлагал.
Бабушка, покряхтывая, помогла ему
выбраться из «Лады». Пять шагов от этого металлического монстра до
скрипучей деревянной калитки, ведущей во двор, показались ему
марафонской дистанцией. Ноги подкашивались, каждый вдох давался с
трудом, а пот ручьями стекал по лицу и спине. Сердце билось часто,
но как-то глухо, словно через толстый слой ваты.
— Ох, да ты весь вспотел, зайчик мой,
— Анна Степановна участливо обняла его за плечи. Он едва заметно
поморщился. — Ничего-ничего, у нас тут воздух чистый, не то что в
вашем городе. Речка рядом, яблочки свои, огурчики с грядки – быстро
на свежем воздухе, да на парном молочке с пирожками и жареной
картошечке в форму придешь!
«Если я не сдохну от теплового
удара или банальной сердечной недостаточности еще до того, как
увижу эти ваши яблочки,» — мрачно подумал Шикамару, с трудом
переставляя ноги и направляясь к старому, но крепкому на вид
деревянному дому. Запах нагретого дерева, сухой травы и чего-то
неуловимо-дачного ударил в нос.
Он переступил порог, погружаясь в относительную прохладу дома, и
прислонился к косяку, пытаясь отдышаться.
«Это будет очень, очень долгий и
проблемный июнь,» — мелькнула в его голове донельзя знакомая
мысль, только теперь она была окрашена не привычной ленью, а
реальным физическим страданием и толикой безысходности. — «И
остальные два месяца лета, похоже, тоже. Морока…»
Шикамару неподвижно сидел на веранде,
втиснувшись в тяжелый плетеный стул, который, казалось, вот-вот
протестующе заскрипит под его новым, непомерным весом. Утро
выдалось на удивление приятным – теплым, но еще не душным. Июнь
только вступал в свои права, и утреннее солнце, лениво выползая
из-за верхушек деревьев, еще не успело полностью разогнать ночную
прохладу. Из глубины дома, из кухни, доносился привычный утренний
звон посуды и негромкое, чуть фальшивое напевание бабушки. Он
терпеливо дождался момента, когда она, оставив на столе кружку с
чем-то травяным, наконец-то вышла в огород, оставив его в желанном
одиночестве.