Вернувшись из столицы, важный, разодетый как граф, он горделиво вышагивал по улицам родного городка, задрав нос. Ладный, пригожий, он легко нравился девушкам, но жениться ни на одной не спешил. Местный лендлорд не стал бы родниться с новоявленным ученым врачом, а дочери кожевенников, фермеров и прочих ремесленников Грегори не интересовали.
Мари он увидел на ярмарке, когда та покупала новую посуду в свою таверну.
Ах, как подвела ее красота! Молодой человек, который высокомерно велел называть себя не иначе как лорд Грегори, и не посмотрел бы на хозяйку таверны, если б она была стара или просто дурна собой.
Но бойкая юная Мари, с ее рыжевато-золотистыми кудрявыми волосами, с зелеными глазами, с румяными щеками, с кожей, белее, чем сметана, привлекла его внимание, и он вцепился в нее как клещ.
Наверное, в первые дни Грегори испытывал к милой Мари какое-то подобие влюбленности или страсти. Но очень и очень недолго.
Собственно, он и являлся причиной того, что некогда процветающее дело Мари потерпело крах.
А сама она постепенно осталась без слуг — платить-то им стало нечем, — без поваров, без новых ярких платьев и здорово поиздержалась. Принимать ухаживания такого важного господина, как лорд Грегори, оказалось делом очень дорогим. Грегори то и дело капризничал, обижался, и прощал свою пассию только после поднесения очередного подарка.
Иногда он начинал рассуждать о браке, прикидывая так и этак, на ком же ему жениться, ведь предложений породниться куча! И Мари, замирая от отчаяния и любви, боясь потерять своего возлюбленного, отказывалась от покупки сыров, молока, зелени для таверны. Она брала свои деньги и покупала Грегори какую-нибудь дорогую безделушку или новую сорочку.
И он, так и быть, прощал ее.
Ее супы становились все жиже, все бледнее. Масла-то в них давно никто не клал!
Грегори разливался соловьем о счастливой совместной жизни и говорил, что из столицы вот-вот прибудут его вещи, и среди прочих — сундучок, полный золота. Это золото Грегори обещал вложить в общее дело, в таверну.
— Эх, и заживем! — говорил Грегори, довольно вертясь перед зеркалом в дорогой обновке, что купила ему Мари.
Скоро Мари стало в тягость содержать любимого. Она похудела, обносилась, потускнела — себе-то она не так много покупала! А Грегори все не делал ей предложения.