- А здесь это капище потому, что отсюда началась дорога к
величию Великого Повелителя, - вампирша как-то даже выпрямилась от
гордости за то, что знает такие нюансы моей прежней жизни. – Сюда
же он должен и вернуться.
Уже вернулся, усмехнулся я про себя. На пару лет раньше, чем
ожидалось. С опережением, так сказать, графика.
- Возьми веревку и завяжи на ней петлю, - приказал я, решив пока
прекратить расспросы. Остальное потом выясню.
- Нет! – воскликнула девушка, отскакивая от жертвенника. – Я не
могу взять в руки эту священную реликвию! Это ее осквернит. Я за
это и тебя убить должна была. Только не справилась, - она опять
понурилась.
Могу, конечно, и силой заставить сделать то, что я приказываю,
но это будет неправильно. Она должна повиноваться мне по первому
моему слову. Без размышлений и тем более – возражений.
Повернувшись опять к портрету, я задумался. Нет, стоять спиной к
пленнице я не боялся. И не только из-за надежно защищавшего меня
магического доспеха. Чем мне вампиры нравятся, так это верностью
своему слову. Сказала она, что она «варрана», в смысле - сдалась на
мою милость, и никакой опасности от нее для меня уже быть не может.
Могу резать ее тупым ножом на части, сопротивления не окажет.
Я повернулся лицом к девушке.
- Посмотри на портрет и на меня! Не видишь, кто тебе
приказывает?!
Должна заметить сходство. Хотя и портрет не фотография, и я
сейчас моложе, чем изображен на холсте, но то, что я живой и я же
на портрете одно лицо – очевидно.
Это, кстати, одна из причин, почему отец меня не жалует. Не
похож я ни на него, ни на мать (о ней чуть позже расскажу), и это
всем всегда бросалось в глаза. Еще в самом моем раннем детстве
пытались некоторые родственники, не хотевшие огорчать папашу, найти
у меня какие-то общие черты то с двоюродным прадедушкой, то с
далеким предком по материнской линии, которого, естественно, никто
из них никогда не видел, но их ложь лежала на поверхности. Что в
семье отца, что матери, у всех светлые волосы и голубые глаза, а я,
скорее, шатен (или брюнет? никогда не мог в этих названиях
разобраться), и глаза у меня настолько темные, что иногда кажутся
просто черными.
И я всегда знал, в кого я такой пошел. В самого себя.
Прежнего.
- Победитель, ты его потомок? – пленница опустилась на одно
колено. – Но ведь у Великого не было детей! Как же так?