— Решать тебе! — фыркает Аня. — Но ты не забывай какие слухи про ту статую ты сама с работы принесла.
— Что ее сам убийца поставил, — вспоминаю вслух.
— Вот видишь! — продолжает бабушка, возвращаясь к плите. — Так что прежде чем верить этому мужику, ты трижды подумай «а зачем ты ему вообще?» Ежели сын его и правда мертв, так тем более! Зачем ему чужая девка?
Задумчиво смотрю на дверь в спальню:
— Выходит, если это его сын со мной сделал, то Руслан Романыч нашему Роме… дедушка?
— А вот насчет Ромки вообще не вздумай ляпнуть! — предостерегает бабуля. — Ни дай бог! И сына заберет! И тебя добьет, раз его сынок не справился.
— Баб Люб, ну что ж у вас везде одни враги? — сетую я.
— А потому что вот так выловишь из речки пару девиц полудохлых, — она тычет в нас с Анькой пальцами, — и не останется веры в человеков. Потому я только за свою семью теперь радеть буду! Чужакам не верю! — отзывается категорично. — И вам запрещаю!
— Ладно-ладно, — соглашаюсь я. — Не скажу пока ничего ему про Рому. Сначала посмотрю, что за человек. А потом решим, стоит ли их познакомить.
— Упс… — Аня прикрывает рот ладонью. — С этим проблемка.
— В смысле? — хмурюсь я.
— Ты ведь про того голого чудака из леса?
Киваю встревоженно.
Анька тогда вырубила его бревном, и мы сбежали. Подумали, что маньяк. Я еще радовалась, что она за мной решила в купель идти. Спасла.
— Так вот он ко мне пару дней назад у отеля подошел, — кается она. — Извинился за свою пьяную выходку. Решил, что я это ты.
— Это в тот день, когда Рома от бабушки убежал? — уточняю я.
— Мгм, — мнется Аня. — Я тебе тогда не стала говорить, чтобы не напугать, но… Ромку нашего этот мужик и нашел. И сказал, что малой ему кое-кого напомнил.
— Что и требовалось доказать! — постановляет бабушка, хлопая по столу ладонью. — Он в своем внуке узнал своего сына! Ну еще этого не хватало!
— Мама? — слышу голос Ромы из нашей комнаты.
— Ну вот, разбудили! — возмущаюсь.
Бабуля виновато складывает ладони, Аня поджимает губы.
Вхожу в комнату и сажусь на край самодельной кровати:
— Мама рядом, мой золотой, — целую темную макушку. — Мешаем тебе спать, да?
— Мгм, — уставляется на меня недовольно, — о чем вы там ругаетесь?
— Мы не ругаемся, сынок. Просто спорим немножечко.
— Ночь на дворе, а им спорить вздумалось, — отчитывает меня малыш.