Тут же открываю письмо и читаю.
«Павел, я поздравляю вас с днём рождения! Вы единственный,
кто подарил мне столько ярких чувств. Все они отражены в сборнике
лучших стихов Серебряного века. Я сделала там пометочки, чтобы вы
могли знать какие стихи, ассоциируются с вами.
Теперь же о грустном…»
Я чуть не взвыл, когда прочёл последнюю строку. Ну почему этот
день не может быть обычным? Почему должна быть ложка дёгтя?
«Теперь же о грустном, Павел, я уезжаю и надолго. Мой отец
желает для меня всего самого лучшего, а это лучшее по его мнению
находится в Санкт-Петербурге. Там я буду учиться в Императорской
высшей медицинской академии.
Папа считает, что только с таким образованием я смогу себе
обеспечить стабильное будущее в нашем переменчивом мире.
Вы навсегда в моём сердце, и я хочу с вами попрощаться так,
как ещё никогда и ни с кем не прощалась, мой граф.
Поезд отбывает ровно в шесть вечера с Санкт-Петербургского
вокзала. Жду, обнимаю».
Не может быть.
Она действительно решила поступить со мной вот так?
Просто поставить перед фактом? После всего того, что меж нами
было?
И это издевательское «обнимаю» в конце. Словно плевок мне в
лицо. Почему она не могла найти способ поздравить меня лично? Ну
или хотя бы позвонить?
Стоп! Софья сказала, что она звонила. Но почему тогда не
переговорила со мной?
Ещё и сообщила в мой день рождения. Вот так обрадовала девочка,
ничего не скажешь. Молодец, просто умница. Впрочем, отъезд
наверняка планировал её отец. Мне назло.
Тем не менее, я был в ярости. Готов был рвать и метать.
― Павел Андреевич, ― спокойным тоном произнесла Софья, ― вы
покраснели. С вами всё в порядке?
Я резко повернулся, злобно зыркнув на неё, но тут же отвлёкся,
услышав странный звук слева. Мы оба повернулись в ту сторону, и я
обнаружил, что пятидесятилетнее зеркало, что висело в имении
задолго до моего рождения треснуло.
Трещина тянулась от одного края к другому.
― Боже милостивый! ― вдруг воскликнула Софья, демонстрируя
невиданный доселе артистизм.
Я помотал головой и вскинул брови. Мда, ещё и зеркала
треснувшего не хватало. Я, конечно, в приметы не верил. Но внутри
теплилось ощущение, что уже сегодня могу уверовать. И не только в
приметы.
― Софья, позвони Геннадию Олеговичу, прикажи подавать мобиль. У
меня сегодня много разъездов.
* * * * *