– Запросто, – не удивился Трофим. – А какие подозрения?
Босс сказал, что за последние два дня резко вырос расход продуктов – это он отслеживал тщательно, и установить убыток не составило труда.
– На кого грешишь? – спросил Силантьев.
Начальник хмыкнул.
– Не знаю, – признался он.
– А у тебя это… агентура своя есть? Стукачи, по-русски сказать?
Президент поморщился так, будто бы его носа коснулось какое-то особо гадкое зловоние.
– Нет! – отрубил он. – Таким говном не пользуюсь.
– Ну и зря, – спокойно молвил Трофим. – Ничего не говно, а так, нормальное дело. Как это сейчас говорят… маркетинг что ли?
– Менеджмент. – Босс решительно встал из-за стола. – Нет! Такой менеджмент нам не нужен.
И он изложил свой план: им вдвоем ночью надо сесть в засаду близ вагона с самыми дефицитными продуктами: консервами, армейскими пайками и кондитерскими полуфабрикатами, поскольку убыль именно этих деликатесов засек скрупулезный начальник… Силантьев заметил, что надо бы еще кого-то с собой взять. Президент категорически воспротивился.
– Ни в коем случае! – Он резко взмахнул рукой. – Все под подозрением. Информация только для нас двоих. Понимаешь?
Трофим Иванович этого не очень понимал, но успел уже узнать, что спорить с шефом – дело безнадежное даже для него, человека, способного отстаивать свое. Он и не стал. А кроме того, дисциплина как вошла в Силантьева еще в железнодорожном училище, так и осталась на всю жизнь.
– Ладно, – сказал он.
Часам к двенадцати ночи местная жизнь, и без того полуподпольная, замирала окончательно. Стояли часовые на постах, в комнате милиции располагались бодрствующая и отдыхающая смены караула, а прочие сто с лишним человек отходили ко сну… Дождавшись, когда сон сморил всех, руководство тишком отправилось в засаду.
Президент не был бы самим собой, если бы все заранее не предусмотрел. Бесшумно и невидимо даже для часовых они достигли вагона с дефицитом, затаились неподалеку. Время пошло.
Точнее, поползло. Впрочем, с нервами у обоих все было в порядке: сидели, не переговариваясь, даже не шевелясь. Тишина стояла почти мертвая. Потом сменились часовые – все строго по правилам, со светомаскировкой, с окликами, после чего разводящий увел прежнюю смену в здание вокзала.
А потом…
Потом послышались шаги.
То были воровские, тревожные шаги – Трофим распознал это дело вмиг. Тут же начальник осторожно притронулся к его руке. А шаги стихли. Но через секунду кто-то тихо свистнул.