Некоторые из них, ещё во времена нападений, орали что-то на
своём, но он языка не знал и все их слова были просто белибердой.
Детишки языка тоже не знали, так что слова остались для них всех
тайной.
Сейчас они были в окрестностях ещё одного вольного города —
Мира. Местные звали его и рядом засевшие Лис и Тирош «Сварливыми
Дочерьми», и Эйгон на своей шкуре успел убедиться, что богатеи
часто отправляли наёмничьи отряды в сторону друг друга ради наживы
или по каким другим причинам — кто ж ему расскажет.
Поэтому когда впервые за год кто-то нашёл его и детей намеренно,
Эйгон откровенно удивился.
Ближе к вечеру, когда солнце уже краснело у горизонта и начинал
поддувать холодный ветер, они нашли укрытие за скалами и развели
костёр. Визерис почти сразу рухнул на лежанку — пусть и стал он
покрепче, да сил на тренировки и походы всё ещё не хватало.
Дейнерис тоже устала, но помотать нервы Эйгону успела, бегая вокруг
него кругами и восторженно лепеча. Что именно она нашла Эйгон не
понял, слишком уж быстро говорила, и было ему всё также всё
равно.
— сир Эйгон, я предположу, — рыцарь вскочил, одной рукой
закидывая булаву на плечо и поднимая щит. Незваный гость — тонкий и
низкий мужчина лет тридцати в непримечательных тканных одеждах.
Серые глаза по-рыбьи округло выглядывали из-под надвинутых густых
бровей и рыжих кудрей.
— Ты ещё что за хрен? — огрызнулся Эйгон, заслоняя собой
спутников. Визерис тоже уже подхватил лежащий рядом деревянный меч
и теперь встревожено разглядывал неизвестного. Дейнерис забежала
ему за спину и только пучила испуганные глаза.
Пахло костром, потом и тяжёлыми духами, Эйгон даже не понял,
когда последний аромат примешался среди других — едкий и
сладкий.
«Отвратительно»
— Брави, сир, но сейчас просто посыльный, — наёмник медленно
опустил руку к висящей среди складок ткани сумке и вытащил
свёрнутый в трубочку пергамент. Рыцарь увидел сверкнувший у него на
бедре короткий меч.
Он положил его на землю, а потом отступил на несколько шагов,
бесшумно ступая по камням и земле.
— Моя работа выполнена, прощайте, — Эйгон решил его не
останавливать: какое-то внутреннее чувство и неправильность
заставили рыцаря остановиться и не предпринимать никаких действий.
Закутанная в ткани спина мелькнула за камнями и исчезла.
Вдали запели птицы и зашуршал травой ветер.