К сожалению, мальчишку по имени Визерис к мелким неудобствам он
отнести не мог.
Чёртов поганец был его худшим кошмаром, желание достать молот
Морна и опустить на бледную голову, чтобы вбить в неё хоть каплю
мозгов и здравого смысла иногда было столь велико, что Эйгон
запирался в комнате и просто раздражённо барабанил по оружию
пальцами в перчатках. Визерис был капризной избалованной кучкой
дерьма в красивой обёртке. Он выедал рыцарю нервы при каждой
встрече и уже через неделю после знакомства Эйгон мог отличить шаги
ублюдка от любого в доме и успешно избежать нежелательной встречи.
Когда же подобное не получалось, приходилось выслушивать отборный
ушат дерьма от слишком много мнящего о себе поганца. Слушать его
речи было так нудно, что он почти засыпал, радуясь, что даже по
дому сира Виллема бродил в шлеме — так можно было прикрыть глаза и
замерев как истукан уплыть в собственные мысли.
Кажется мальчишка был каким-то обладателем королевской крови, но
видят Боги — такого господина он не пожелал бы никому. И слава тем
самым Богам, что апостол Морн служил женщине, а не мужчине, иначе
чувствуется, что получи Эйгон в своё время назначение к такому
куску дерьма он лично выбивал бы ему зубы на каждой тренировке на
мечах.
А вот бледная девочка с серебряно-золотыми волосами ему…
симпатизировала. Трудно было признаться, но по Ирине он даже
заскучал, так что увидев чем-то похожее на собственную деву лицо,
он даже слегка обрадовался. Характером она была неплоха, куда ни
ровня высокомерию своего старшего братца и нервы ему не выедала,
хотя и была любопытной до ужаса. Он даже мог в чём-то понять любовь
сира Виллема к дочке своего друга, дитя было милым и спокойным, не
приносившим лишних проблем. Эйгон иногда позволял ей играть у себя
в комнате, если та не слишком шумела и обследовать пальцами его щит
с вырезанным на нём ликом женщины и оружие, с клювами горгулий и
резьбой. Последнее, похоже, понравилось ей больше всего. С детьми
он обращаться не умел — когда Эйгон заступил на службу Ирина уже
была взрослой девушкой и потому просто позволял светловолосой
малявке все её небольшие капризы.
— Ты из Лиса? — тонкий детский голосок вырвал его из мыслей;
Эйгон отвернулся от окна, за которым раскинуло свои ветви лимонное
дерево и опустил взгляд на светловолосую девочку.