Смахиваю одинокую слезинку с ресниц. Плюхаюсь в трусах и лифчике на кровать. Закрываю глаза. Засыпаю.
Мне снится мама. Те времена, когда я могла позволить себе быть беззаботной, порхающей, лёгкой.
— Мама! — распахиваю глаза, слышу лишь размеренный рокот самолета.
— Ты плакала? — голос Зверя заставляет сердце пропустить удар.
На мне теплое шерстяное одеяло. Он укрыл меня? Стискиваю зубы. Чувствую, как по щекам предательски текут слёзы. Делаю вид, что всё еще сплю и не слышала вопроса.
— Прости меня, крошка Крис, — тихо, едва слышно говорит мужчина, — но у меня просто не было выбора.
3. Глава 3
Кристина
Когда Марк уходит, я какое-то время прислушиваюсь. Что значит, у него не было выбора?
Приподнимаюсь. Плотнее укутываясь в одеяло. Гляжу в иллюминатор на серые облака. Хотела бы я быть такой вот тучкой! Лететь, куда вздумается. Хоть на север, хоть на юг. Свободная!
Растягиваюсь на этом подобии кровати. Закрываю глаза.
— Черта с два! — выплевываю, — я не сдамся!
Поднимаюсь, затем натягиваю платье. В голове проясняется. Действительно, я зря сбежала. Нужно было бороться за себя!
Иду в туалет, привожу себя в порядок. Умываюсь прохладной водичкой, чищу зубы, расчесываю волосы.
С Марком или без, я заставлю отца отменить этот брак!
— Надо же, принцесса, — мужчина внимательно сканирует меня своими серыми глазами.
Тело мгновенно реагирует. Становится жарко. Усаживаюсь напротив, закидываю ногу на ногу, безучастно гляжу в иллюминатор.
— И чем тут кормят? — бросаю высокомерно.
Зверь усмехается. Опирается локтями на колени, жадно пожирает меня глазами.
— Включила суку, крошка Крис?
— Я ей всегда была, — откидываю волосы, — или ты не заметил?
Он ухмыляется. Затем подзывает стюардессу.
— Принесите ужин для Кристины Андреевны.
— Сейчас, — она семенит прочь.
— Хорошо, что ты решила поесть. Хуй знает, чем питалась целый год.
— Я хорошо питалась, — провоцирую, — мои ебари отлично меня кормили. Их было достаточно много, хочешь послушать?
— Тихо! — рычит Марк, его глаза наливаются кровью, — не беси меня, принцесса.
Он ревнует. Дико, по-звериному. Ох, как мне это нравится!
— А то что? — стараюсь сохранить равнодушие в голосе, — ударишь меня? Ты не посмеешь. Слишком боишься гнева моего отца.
Он молчит, исподлобья сверлит меня взглядом.
— А еще интересно, что он скажет, если узнает, в каких позах ты драл меня в его же доме, — ухмыляюсь, — под его носом.