Штерн улыбнулся, проговорив:
— Почему бы и нет? Ты все-таки непосредственно имел дело с
техникой первой четверти двадцать первого века, а не был ни этим
вашим менеджером, ни юристом, ни экономистом, ни курьером, ни
продавцом, ни бухгалтером, как большинство из тех, кого мы смогли
затащить сюда из вашего времени до сегодняшнего дня с помощью
молниевой модуляции.
Мне стало приятно, что этот немолодой инженер почему-то поверил
в меня. И я тоже улыбнулся. А он сказал:
— Вся наша совместная работа впереди, Леша, а сейчас давай
пойдем в лабораторию, и я познакомлю тебя с самим профессором.
Вайсман одно время преподавал студентам там, за границей, где он
жил после революции. И он любит, когда его называют
профессором.
Когда из подземного зала с установкой, освещенного
электрическими лампочками, мы пошли к следующей лестнице, чтобы
подниматься наверх, я еще раз окинул взглядом пещеру, увидев на
стенах какие-то нацарапанные примитивные рисунки, спросив у Штерна,
что тут было раньше? Оказалось, что подземная тюрьма, где местный
правитель-феодал, которого расстреляли по решению НКВД, держал
узников. Поднявшись, мы вышли прямо внутри основания главной башни.
Как сказал Штерн, тут у феодала находилась трапезная. А теперь
обширное помещение с бревенчатыми стенами без окон больше всего
напоминало техническую лабораторию: электрические лампы под
потолком, всюду провода и непонятные приборы, чертежи, карты и
графики, развешанные по стенам. В центре виднелась огромная
радиолампа, окруженная катушками Теслы и немаленькими
трансформаторами. Рядом стоял в белом врачебном халате седой
человек с большим носом, похожий на Эйнштейна выражением глаз и
всклокоченностью седых волос. Это и был Михаил Вайсман, пожилой
человек лет шестидесяти на вид. И Штерн сразу представил меня
ученому.
— Наконец-то, — пробормотал Вайсман. — Я ждал тебя.
— Почему? — спросил я.
— Потому что ты не случайный человек. Ты пока наш чемпион, самый
далекий потомок, которого только удалось заполучить! И мне приятно
слышать, что ты имеешь непосредственное отношение к работе с
компьютерами. Возможно, что ты — ключ! — воскликнул профессор.
— К чему? — удивился я.
— К победе науки над временем и пространством! — улыбнулся
он.
Вайсман подошел к огромной радиолампе и провел рукой по ее
стеклянной поверхности, сказав: