— Они и вино делать умеют? — удивился я.
— Ага, — доктор усмехнулся. — В каверне, оказывается, местные
жители вполне неплохо сельское хозяйство освоили. У них тут еды
полно. Даже больше, чем в наших колхозах. Я тут взял к себе в дом
нескольких женщин, оставшихся без мужей, так они тут мне сад и
огород быстро наладили. А еще и за скотиной присматривают. Большое
хозяйство здесь после прежнего хозяина хутора осталось.
— И куда же он подевался? — поинтересовался я.
— Так расстреляли его наши, как пособника князя, поскольку у
князя он воеводой служил, — ответил врач.
Тут из-за сарая появилась босая русоволосая женщина в длинном
домотканом льняном платье, которая принесла большой глиняный кувшин
и простенькие пиалы, из которых тут пили вместо кружек.
— Спасибо, Радислава, — сказал военврач женщине и начал сам
разливать по пиалам вино.
Я взял предложенную мне пиалу и осторожно пригубил. На вкус
больше всего чувствовался сливовый аромат. А крепости вина почти не
ощущалось.
— Ничего так, — признал я.
— Вот и отлично, — Палыч подмигнул. — А теперь к мясу
приступаем.
Шашлыки, которые денщик принес на деревянном подносе, оказались
на удивление хорошо приготовлены — мясо сочное, без жил, с легким
дымком, приправленное какими-то местными травами и не пережаренное.
Пока мы ели, разговор зашел о последних событиях.
— Так вы сегодня с немцами возле пробоя столкнулись? — спросил
Палыч, когда Люда упомянула мой рассказ.
— Да, и не только с ними, — я покосился на девушек. — Синелицые
внезапно объявились.
— Хм… — Доктор нахмурился. — Это уже тревожно. В прошлый раз,
как только мы крепость отвоевали у местного князя, они нагрянули
малыми группами. Но наши их быстро перебили. А теперь, получается,
снова полезли?
— Да, целым отрядом. И хорошо обученным. Прыгали между деревьев,
словно пауки! Да и выстрелов не боятся. Прямиком на пули идут, —
рассказал я.
— Значит, готовят что-то неприятное против нас, — пробормотал
Палыч. — Ладно, не будем о грустном. Лена, ты как, освоилась уже у
нас в госпитале?
Девушка кивнула, но в ее глазах читалась усталость.
— Тяжеловато, конечно. Столько раненых, а ни лекарств
нормальных, ни лечебных методик, ни даже рентгена нету!
— Ничего, потихоньку привыкнешь к нашему положению. Да и сама
научишь нас чему-нибудь умному из будущего, — Палыч потрепал ее по
плечу. — Главное — не принимай все слишком близко к сердцу, а то
оно очерствеет. Относиться надо к войне философски. Все мы смертны.
Но, это не значит, что жизни не нужно радоваться.