Весь сентябрь шли ожесточенные бои,
но, потом наступила осенняя распутица и турецкие войска, не взяв ни
одного крупного города, откатились в Крыму, частично
эвакуировавшись в метрополию. Татарская конница по-прежнему
крутилась на южных рубежах России, разоряя поместья и мелкие
городки, «играя в догонялки» с гусарами и уланами, а молодой
государь, вместе с отмобилизованной армией двинулся на юг, для
укрепления рубежей и возобновления боевых действий весной.
Европейские правители потребовали у России проведения мирных
переговоров с Турцией, с разграничением границы по линии
фактического соприкосновения, а при получении отказа, объявили
«моральное неприятие», сопроводив это закрытием границ и
прекращением любой торговли. И теперь моя светлость зависла посреди
Сибири с кучей ценного меха и минимальными шансами его продать за
вменяемую цену. А у меня жена на сносях, не работает и пособие не
получает и еще куча иждивенцев, которые привыкли за последний год
кушать три раза в день и не только сухую корку из смеси ржи и
жмыха. Да еще каждый день приносят счета за платья, ткани, прически
и прочие муфточки за сделанные Вандой покупки. А пару раз оплатил,
после чего пошел в беременной даме, с вопросами, является ли она
фигурой самостоятельной или находиться полностью на моем попечении
и иждивении. Конечно, княгиня Строганова купилась на такую
постановку вопроса, заявив, что она фигура исключительно
самостоятельная… больше она ничего не говорила, хлопая глазами на
кучу неоплаченных счетов от куаферов, сапожников и портных. В тот
раз мне удалось сбежать без скандала, а все последующие попытки
сделать из меня кошелек на ножках проваливались. А скоро в Омск
приедет моя благоверная и уверен, Ванда, в присутствии Гюлер, не
посмеет даже намекнуть, что я должен оплачивать ее расходы. Моя
супруга, хотя и глубоко беременная, своих привычек не оставила,
ежедневно упражняясь со своей любимой винтовкой и ей все равно, кто
– мужчина или беременная женщина покушается на наше семейное
благополучие. С юмором у моей благоверной не очень.
- И сколько, уважаемый господин
Глинкевич ваши партнеры готовы мне предложить? – спросил я просто
так, перед тем, как окончательно расстаться с назойливым
посетителем.
Глинкевич торжественно озвучил цену,
на что я поинтересовался – это цена за что? Десять
сороков?