— Если вы желаете поговорить об этом, я открыта к беседе, —
ответила осторожно.
Некоторое время женщина молчала, а потом решилась:
— Это история давно забытых дней, и о ней предпочитают не
вспоминать в приличном обществе, поэтому ты, должно быть, о ней не
слышала. Это было около ста тридцати лет назад. Стэфания, моя дочь,
связалась с темным, влюбилась и… забеременела.
— И ребенок, разумеется, был темным — по всем законам нашего
мира, — с горькой усмешкой произнесла я.
— Да, — согласилась эрледи. — Он уничтожал Фани. Моя дочь
умирала на глазах своих едва ли не всесильных родителей. Мы ничего
не могли сделать, она запрещала нам. Тогда мы и понятия не имели о
ритуале, благодаря которому можно заблокировать силу, — Джина
устало посмотрела на меня, — хотя я и сейчас об этом ничего не
знаю. Но суть не в этом. Мы пытались спасти дочь, но мы были молоды
и непреклонны, поэтому… Фани сбежала. Мой супруг был слаб сердцем и
не выдержал подобного удара.
Повисла пауза. Нам принесли наш заказ, после этого Джина
продолжила, смочив горло горячим чаем.
— Во дворец Стэфания вернулась в гробу. Мое горе было
безутешным. Не знаю, как я пережила и потерю мужа, и потерю дочери…
Возможно, дед Анвэйма был не лучшим правителем, но прекрасным
отцом. Перед смертью он произнес пророчество, о котором ты,
возможно, слышала.
Джина внимательно посмотрела на меня, но я сделала вид, что
ничего не знаю. Тогда женщина продолжила:
— В свете ходит лишь одна его сторона, самая известная, хотя
немногие придают этому значение. Но мой муж произнес иные слова,
противоположные.
Я затаила дыхание, напрочь забыв о блинчиках, во все глаза
смотря на эрледи.
— В ночь, когда будет светить полная луна, под небом двух миров
родится мальчик, что своей силой уничтожит свет и тьму. Не будет
ему равных, не будет ему друзей. Его опасность — в двуликости. Его
имя — неотвратимость, — зловеще произнесла эрледи. — Слышала
что-нибудь об этом?
— Первый раз в жизни, — слукавила я и задумчиво добавила: —
Мальчик. Вот почему вы так хотели узнать пол ребенка?
— Да, — прошептала она, посмотрев на меня без наигранности, с
полной серьезностью. — Видимо, этому ребенку суждено родиться. Даже
небеса на его стороне, раз послали тебе Хассаира в качестве
суженого. Быть может, этот ребенок действительно всё изменит? Быть
может, нужно всех уничтожить, чтобы возродить новый, нейтральный
мир?